Джардины действительно закрыли ей вид из окна, построив новый высотный дом, но ее это не беспокоило — она все равно на ночь задергивала занавески. Прелесть ее дома была внутри — она превратила обычную современную квартиру с низкими потолками, монотонными стенами, вафельно-тонким паркетным полом, ванной и кухней без окна в традиционный китайский дом с его защитой от мирового хаоса и злых духов.
Прямо около входной двери внутри она возвела ин бик, или теневую стену, которая должна была не пускать настырных духов, которые, по преданию, не могли огибать углы. Такая ловушка для духов, конечно, должна была находиться снаружи входной двери, но в современных блочных домах это просто нереально. Она усилила защиту при помощи шестиугольных зеркал пат ква, врезанных в дверь, и изображений тех же самых добрых богов Чиу Шупао и Ху Цинтай, которые охраняли храм богини Тинь Хао на Паблик-сквэр-стрит, где она ребенком молилась вместе с отцом. Чтобы зайти внутрь, она проходила по коридору, который создавала эта стена, переступала через высоко поднятый порог внутренней разрисованной двери и оказывалась, наконец, в жилой комнате, которая казалась глубоко спрятанной и безопасной.
— Зачем все это? — улыбнулся Дункан, когда она впервые пригласила его домой.
— Против призраков.
Он поднес дрожащие пальцы к ее щеке. Они оба все еще удивлялись, куда дует ветер, все еще балансировали на грани между дружбой и сексом. Как только его палец коснулся ее кожи, он перестал дрожать, и его прикосновение стало уверенным, посылая электризующую волну к ее губам, очертившую их контур, вызывая неожиданные ощущения.
— А я — один гуйло, который рад, что эта штука дает осечку.
Как дала она осечку и сегодня. Его призрак — призрак ее гуйло — появлялся в квартире, тревожил кушетку, на которой он растягивался, когда они болтали, кухню, где он смотрел, как она готовила, словно не желая расставаться с ней даже на пять минут в их редкие встречи наедине, ее спальню, где они вспоминали то, что помнили из своего внезапно сжавшегося прошлого, и торопились изобрести что-то свое общее. Когда она умрет и будет на небесах, даже тогда она будет помнить, как впервые он вошел в нее. Он обнаружил в ней струнки, которых она не знала в себе раньше. Все было так ново. И он был таким уверенным. Стивен Вонг был уверенным любовником, но легкость и мягкость Стивена были от его любви и знания женщин. Уверенность Дункана происходила от его любви и знания ее — и только ее.
Она повернулась, ища утешения, к фарфоровой статуэтке Всемилостивейшей богини, которую подарила ей тетушка Чен. Но Гуаньинь мало чем могла ее успокоить. Вивиан нуждалась в чем-то большем, чем милосердие, — ей нужна была защита. Встав на колени перед разукрашенным красным и золотым святилищем Тинь Хао, Вивиан зажгла свечи и ароматические палочки. Богиня моря, которая спасла их от акулы, могла помочь Дункану сегодня ночью. Но выражение лица Тинь Хао было пугающе отрешенным.