Когда наконец они оставили его позади, она встала, сгорбившись и дрожа, и стала осторожно пробираться на корму, хватаясь за спасательные леера, а потом за твердые поручни на кокпите. При свете маяка из-за кормы Викки могла видеть силуэты фигур отца и Бэк До Пина. Тайпан все еще стоял у штурвала, его глаза путешествовали от темных парусов к компасу, бледный неяркий свет от которого окрашивал его лицо в красноватый цвет. Его рука свободно лежала на штурвале, но плечи стали словно стальными от напряжения, будто он думал, что яхта могла бы плыть быстрее одним усилием воли. Сердитые команды гоняли Пина от лебедки к лебедке. Он то ставил один парус, то поправлял снасти другого. Выполнив команды, контрабандист вернулся на кокпит, уставился на отца и стал ждать дальнейших указаний.
— Привет, папа!
Викки вступила на кокпит.
Бэк До Пин подпрыгнул от изумления. Он выхватил сверкающий нож из складок рубашки, но отец быстро одернул его хлесткой командой — свет компаса плясал в его глазах красными огоньками и мерцал на зубах.
— Пин, — сказал он, глядя с усмешкой на Викки. — Спустись вниз и принеси чай. Представляю себе, как замерзла мисс.
— Ты видел меня?
— Ты была похожа на участника показательного абордажа из голливудского фильма. Тебе только не хватало кортика в зубах.
— Ты знал, что я была на носу? Ты позволил мне оставаться там два часа?
— Мне нужно было выкинуть тебя за борт в «убежище для тайфунов» — плавать, как дерьмо в проруби.
Но не выкинул, подумала она. Он решил взять с собой.
— А почему ты этого не сделал? — спросила она, надеясь, что он вслух объявит о своем решении оставить ее на яхте.
— Потому что ты бы и мертвого подняла своими воплями. Черт побери, Виктория! У тебя отличные нервы.
— У меня отличные нервы? — взорвалась она. — Я работаю по двадцать часов, чтобы Макфаркары остались на плаву, а тайпан украдкой плавает на тайные встречи.
— Пин! Ты принесешь нам чай?
Пин осторожно проскользнул мимо Викки, словно не был до конца уверен, что она не привидение. Викки закрыла за ним крышку люка.
— Куда ты направляешься?
— Повидаться со старым другом.
— Без огней и без радиолокационного отражателя? Кого ты боишься?
Отец посмотрел на компас и повернул штурвал на один градус.
— Опять красная джонка? — спросила Викки.
Все еще не отрывая взгляда от компаса, он спросил:
— Что ты делала на яхте матери?
— Хотела проведать ее. Ведь Новый год.
— С Новым годом! — сказал он уныло.
Но Викки чувствовала, что он прячет внутри или подавляет целый вулкан чувств.
— Ты же помнишь — был бунт. Я беспокоилась о ней.