Ирина согласилась без колебаний.
Она прекрасно понимала, что просто так подобные предложения не делаются. Видимо, «наверху» хорошо изучили ее дело, навели соответствующие справки. Это и тревожило (что они там накопали?), и одновременно наполняло гордостью. Помолчав несколько секунд, Ирина вдруг спросила:
— Я слышала, что, когда наши разведчики возвращаются домой, их уничтожают. Это правда?
Александр Коротков и куратор Ирины переглянулись.
— Что за ерунда? Кто вам сказал такую тупость? — Затем, обращаясь к сотруднику своего отдела, не то одобрительно, не то с осуждением Александр Михайлович сказал — Гляди, какая смелая…
Полковник не покривил душой, назвав ерундой подобные утверждения. В послевоенный период репрессии против сотрудников внешней разведки, успешно выполнившей свой долг в годы военного лихолетья, прекратились. Однако подобные высказывания в разведке не поощрялись и могли доставить неприятности. К счастью, для Ирины этот разговор не имел негативных последствий.
Много лет спустя, когда уже завершилась заграничная командировка Ирины Каримовны, она с большой теплотой вспоминала своего первого начальника Управления нелегальной разведки Александра Михайловича Короткова.
«Он был весьма решительным человеком, — рассказывала разведчица. — В предвоенные годы Александр Михайлович работал в нацистской Германии. Имел непосредственное отношение к антифашистской организации, известной под названием «Красная капелла» Иностранцам он представлялся Александром Эрдбергом. Коща началась война, Коротков с риском для жизни выехал из советского посольства, уже блокированного эсэсовцами, чтобы передать немецким антифашистам радиостанцию и условия связи на военный период. Он прошел путь от лифтера в ОГЛУ до одного из начальников внешней разведки, стал генералом. Долгие годы Александр Михайлович возглавлял управление нелегальной разведки, был мастером своего дела. Как профессионал, он не имел себе равных.
Коротков руководил разведчиками, большинство из которых прошли войну, были ранены, получили правительственные награды. Иными словами, людьми взрослыми, достаточно опытными и в профессиональном плане, и чисто в житейском. Поэтому спрос с них был иной, нежели с молодежи, пришедшей в разведку после института. В случае серьезных промахов или проступков он мог принять решения и крутые, и жесткие. Правда, никто из подчиненных на него не обижался, потому что никто не мог вспомнить, чтобы генерал накладывал взыскание или даже просто учинял словесную выволочку ни за что.
Несмотря на занимаемое им высокое служебное положение, Александр Михайлович не гнушался общением с рядовыми сотрудниками разведки. Он мог сыграть с ними в волейбол, постучать костяшками домино, пригласить к себе в гости… И в этом не было ничего показного: чиновничье чванство было ему органически чуждо. Именно за эти качества он пользовался непререкаемым авторитетом в коллективе».