Дойдя с остальными членами отряда до места, определенного под нашу стоянку, я плюхнулся на траву. С трудом преодолев накатившую апатию, стянул с себя шлем и бросил рядом. Вздохнул полной грудью. Стало чуток полегче.
– Хлебни-ка еще, Кэрридан, – предложил Большой, усевшись возле меня.
– Спасибо, – поблагодарил я, охотно прикладываясь к баклажке с можжевеловкой.
Хлебнув сгоряча слишком много, закашлялся, прикрывая тыльной стороной ладони рот. А Большой, добрая душа, тотчас принялся хлопать меня по спине. Тут уж я в момент откашлялся, пока эдакие благодетели с медвежьими лапами и непомерной силушкой не вышибли дух.
– Так, располагаемся на отдых, но доспехи не снимаем, – осмотревшись и сочтя выбранное место подходящим, распорядился наш командир.
Здесь же, рядом со мной и Гертом, расселись все остальные. Кто-то, как близняшки, – плюхнулся на предусмотрительно брошенный наземь дорожный плащ, кто-то – прямо на траву, как я. Большой бросил свою накидку посреди образовавшегося кружка и выложил на нее немудреную снедь: каравай черного хлеба, четверть круга сыра, здоровенный кус ветчины. После того как Моран коротко кивнул в ответ на обращенный на него вопросительный взгляд, Герт присовокупил ко всему этому добру большую глиняную бутыль в оплетке.
Пока Большой пластал добытую из мешка снедь охотничьим ножом внушительных размеров, Пройдоха занялся вином. Без всякого штопора откупорил бутыль: крутанул ее пару раз в руках, сняв с горлышка оплетку, и, хлопнув ладонью по донышку, выбил пробку.
Все продумано – и выпивка и еда. После того, что довелось увидеть, просто так и кусок в горло не полезет, хотя понимаешь, что следует подкрепиться. А вот вино хорошо идет… И сытные бутерброды как-то незаметно проскакивают вслед за ним.
Ни дружинники барона, ни люди, вызволенные из оккупированной упырями деревеньки, нас не тревожили. Оттого вышел у нашего отряда настоящий отдых. Я даже начал ощущать, как с каждым мигом у меня прибавляется сил. Как это ни удивительно за столь краткий срок.
В итоге мы опустошили целую бутыль вина и подчистую подмели весь припасенный Большим провиант. Потихоньку перешли к обсуждению наших злоключений. Рассказчиком, конечно, в основном выступал Джейкоб. Он в красках описывал и свои действия, и мои, и Героя. Остальные все больше слушали и со стороны оценивали события. А Большой и Серый старались нечто дельное подсказать мне и Джеку, как самым малоопытным. Так и скоротали за разговором время до рассвета.
А там и посланник от Ксавье прибежал – молодой, безусый еще, дружинник.