– А я даже и не думал обо всем этом в таком ключе, – сознался я.
– Это потому, что у вас все мысли о выпивке, о девках и о том, как начальству посильней досадить, – проворчал тьер Свотс. – Когда уж тут о геополитике размышлять…
– Ну прям уж, – немного обиделся я.
А ун-тарх подлил еще масла в огонь:
– Вам вообще лучше ни о чем не думать, тьер Стайни. А то от ваших выдумок у начальства только головной боли прибавляется.
Я насупился, но промолчал. Ун-тарх же не унимался:
– В общем, чтобы подобное больше не повторялось. Степняков не трогать. Только сильно наглых осаживать, для порядка. И то разрешаю действовать только по закону – считать овец и оформлять контрабанду. Ясно?
– Ясно, – проворчал я в ответ и заметил: – Бай как раз в категорию сильно наглых входил. Пятую часть своего скота хотел без уплаты пошлины протащить.
– Таких, если попадутся, оформляйте сразу, – разрешил начальник остморского отделения Охранной управы. – И других степняков, кто больше чем десятую часть скота не задекларирует. А наших перегонщиков, которые контрабандой промышляют, можете хоть всех вязать, раз вам тут заняться нечем и вы от скуки уже овец считаете, – с сомнением глядя на меня, подытожил он.
На этом мы и расстались. Тьер Свотст удалился, удовлетворенный сделанным мне внушением, а я облегченно вздохнул. Бес же закатил глаза и обратился ко мне с упреком: «Ну что, как мы теперь соберем кубышечку? Говорил тебе, остолопу, – надо рубить денежку, пока есть возможность!»
«Ну, крупных контрабандистов нам все же разрешили ловить, – не согласился я. – Так даже лучше. Если бы мы всех подряд начали ловить, то скотогоны мигом прекратили бы это безобразие. А так мы сможем самых жирных гусей пощипать».
«Соображаешь! – повеселел бес и, потерев лапки, предупредил: – Но смотри, будешь опять тупить и отказываться от денежек, плывущих прямо в руки, я тебе больше никогда помогать не буду!»
«Кстати, о помощи, – вспомнил я один момент. – Что ты там о невозможности моего обучения толковал?»
«Это надо на наглядном примере показывать, иначе не поймешь! – сказал бес и выжидающе уставился на меня. А когда я сделал вид, что не понял намека, негодующе фыркнул: – Решай сам – или ты позволишь мне показать тебе все как есть, на краткий срок изменив зрение, или тебе остается только одно – просто поверить мне на слово».
«Ну ладно, уговорил», – чуть поразмыслив, скрепя сердце согласился я. Одаренные же и правда иначе видят мир. И ничего, с ума от этого не сходят. Значит, и мне опасаться нечего.
Только я сказал, и словно сумерки спустились на землю. Средь бела дня. Все цвета мира внезапно будто выцвели, утратив яркость. Трава у реки приобрела необычный сероватый оттенок, светлый дощатый настил пристани потемнел и теперь выглядел на сотню лет с гаком. Но самая удивительная метаморфоза произошла с Леайей – вода в ней стала прозрачной, как стекло… Всех речных обитателей можно разглядеть… И коряги на дне. А стоящих возле меня людей окружила тускло светящаяся дымка, в которой преобладал синий цвет.