- Элас! - Лээлин задрожала и схватила его за руку: - Что ты задумал? Не вздумай ничего решать без отца! Твоих знаний может быть недостаточно!
- Тебя напугала Нуат, Лээлин. Она всех пугает.
- Нет, Элас... Меня напугал ты.
- А меня пугает бездействие. Наше время и время людей давно текут раздельно. Пока мы будем раздумывать, браться за меч или нет, нам могут уже снести головы.
- Не все я понял, вот беда-то, господин Ниссагль. Не все понял. Этарон-то с наслыху больше учил. Замудреный язык-то...
- Короче?
Дворецкий Дома Аргаред, примчавшийся в ночи из замка Аргаред и к утру обязанный быть обратно, пугливо передернул ссутуленными плечами.
- Господин Аргаред, тот все про Зло говорил. Пришло, мол, из другого мира Зло и вселилось в государыню нашу королеву.
- Так!
- И что он должен поехать в Этар, чтобы найти там... Ну, знания какие-то. Я не понял.
- Пес с ним, не важно. Плевать на Этар и на знание. Понятно, о чем он думает. Еще что?
- Еще, ваша милость, господин Элас имел беседу с госпожой Лээлин...
- И...
- И все говорил ей про Силу, про Стихии да про Зло - я это тоже плохо понял. Но он упорно твердил, что, мол, люди - вроде муравьев... это я разобрал доподлинно. И что вроде если муравейник разорять, то надо убить матку.
- А если людей - то убить королеву, - хищно подался вперед Ниссагль. Доносчик углядел, что халат у него надет на голое тело.
- Должно быть. Но прямо он этого не говорил.
- А эти умники и не скажут прямо. Не жди. Слушай и думай - тебе за это платят, старый хорек.
- Да, ваша милость, я еще припомнил, как господин Элас сказал: "Раньше, мол, Чистое дворянство роптало на то, что корону за головами Высоких не видно, а теперь, мол, над согбенными спинами низкопоклонцев видно, что эта корона напялена набекрень на голову шлюхи-южанки".
- Ого! Языкастый мальчишка, заешь его крысы. Ну да ладно. У тебя все?
- Вроде все.
- Вспомнишь - приедешь. Или пошлешь кого-нибудь. Сейчас я тебе тут черкну, чтобы внизу денег выдали.
Ниссагль писал, щурясь на замигавшую свечу. Доносчик, приоткрыв от напряжения рот, смотрел в сторону, туда, где сквозняк приоткрыл дверь. Сквозь широкую щель виднелась освещенная шандалом кровать, чья-то зарывшаяся в подушки светлая голова, а ближе в тени возле камина низкий топчан, и на нем кто-то скорчился. Щель стала шире - в луче света стало видно истомленное лицо, молодое, и белокурые волосы. Этарет? А что за женщина в постели? Она повернулась, и дворецкий не посмел узнать сонное и довольное чернобровое лицо с алыми губами. А Ниссагль писал, то ли не замечая, то ли не желая замечать любопытства своего осведомителя. На пальце у Ниссагля мигал зеленый камень, в мутной оправе, подарок королевы. Дописав, он тронул за плечо зазевавшегося дворецкого, вручил ему бумагу и выпроводил его.