– Не беда, сейчас напишу записку для подьячего склада готовой продукции. Грузи церковь и увози.
– Почему такая срочность? – поинтересовался Максим.
– Мы взяли Оденпе, а латинский епископ грозит прислать войско, если в городе не будет церкви.
– Оденпе? – встрепенулся Норманн. – Голова Одина? Это где? Эй, Марль! Срочно ко мне князя Михаила Всеволодовича с воеводой фон Вейсенштейном!
– Ты не знаешь памятные места в жизни Великого Одина? – горестно выдохнул Локсельв.
– Откуда я могу это знать! – отмахнулся Норманн, но вовремя спохватился: – В Нидаросе остались только латиняне.
– Нидарос… будущий Тронхейм… Сейчас… быстренько сделаю распечатку современной Лифляндии. – С этими словами Максим выскользнул за дверь.
Норманн налил в серебряную чашу вина и подал Локсельву. Если норвежцы захватили город у ордена, то проблем не миновать. Нет, войны не будет, овчинка выделки не стоит, но повод для предъявы на возмещение ущерба очень хорош. Соседи не упустят возможности содрать побольше серебра.
– Долго ли ты сюда добирался? – спросил Норманн, когда Локсельв поставил на стол пустую чашу.
– У крестьян купили лошадей и за три дня дошли до Пскова. Дальше на ушкуе в Ругодив, а там любой драккар бери. Ради такого дела с нами пошло двойное количество гребцов.
– Почему не купили церковь в Пскове?
– Мы хотели, да купцы уперлись, не пожелали язычникам продавать.
– Надо было к посадским боярам идти да моим именем требовать!
– Пытались, нас на порог не пустили, стража набежала, за топоры схватились.
– Ты впредь к псковскому воеводе иди, его зовут Ефим Стрига, он тебя и без моего слова выслушает.
– Слушай, Рус, зачем время терять, давай я сразу обратно поверну?
– Отдохни с товарищами ночь. Поутру с письмом отправишься в Псков, а второй драккар пошлешь в Новгород, отвезешь нарочного к архиепископу Василию.
– Зачем мне новгородский архиепископ? – подозрительно спросил Локсельв.
– Церковь без священника поставишь? Пришлет латинский епископ своего человека из Владимирца (в будущем он станет латвийским городом Валмиера), а ты ему покажешь голые стены?
– Тут такое дело, – насупился Локсельв, – этот гад свой дом построил прямо на нашем святилище.
– Ну и что? Забери его себе. Город твой, и ты вправе делать там все, что пожелаешь.
Слуга осторожно постучался в дверь, затем впустил встревоженных правителей Лифляндии, буквально следом влетел Максим и бросил на стол распечатку с жирным красным вопросом.
– Обана! – непроизвольно воскликнул Норманн. – Так это Отепя, юг Эстонии!
Михаил Телятьинский с Конрадом фон Вейсенштейном никак не прореагировали на восклицание. Следуя приглашающему жесту хозяина, они осторожно сели в роскошные кресла. Четырнадцатый век, никто слыхом не слыхивал про эстов, живущие в Лифляндии люди называли себя чудью. Слово «чухонь» обозначало вкусную рыбку из Чудского, Ладожского или Онежского озер.