Начинаются поиски группы. Найдена палатка. В то время как в ней копались, из мешка на одеяло могли выпасть и сухари, и не съеденный кем‑то ранее…
На этом всё обрывалось. Впрочем, «не съеденный кем‑то ранее» – это явно относилось к ужину, к тем кусочкам корейки, которые спасатели обнаружили на одеяле в палатке… А вот что было написано Моисеем Абрамовичем на пропущенной странице – весьма интересно.
До вечера я работала – придумывала всё новые и новые версии, чертила схемы, вносила в текст изменения. Для меня картина была уже почти ясной, но для того, чтобы кусочки паззла можно было склеить, всё еще не хватало деталей.
К семи часам заболели сразу шея и душа. Я согласилась с предложением компьютера сохранить изменения в файле и начала крутить головой во все стороны. Взяла в зубы карандаш и начертила в воздухе свое имя. Потом начала чертить все имена подряд. От этого занятия меня оторвал телефонный звонок.
– Ань, это Света. Как у тебя продвигается?
– Продвигается, – сказала я, выплюнув карандаш и попав в Шумика.
– Второго февраля – годовщина. На Михайловском соберется целая куча народу. Если хочешь, приходи тоже. В два часа.
– А как я найду могилу?
– Ее не надо искать. Она прямо у входа с Гагарина. Сразу увидишь.
До 2 февраля оставалось несколько дней, и я решила совсем зарыться в работу, тем более что на улице резко похолодало. Других планов всё равно не было. Правда, меня немного сбила мама – она позвонила из Питера и сообщила, что приезжает на днях. Мама у меня очень активная. После того как развелась с отцом, снова вышла замуж – за ленинградского бизнесмена и теперь живет там, на брегах. У папы тоже всё сложилось – он эмигрировал в Американские Штаты к новой жене – американке мексиканского происхождения, как он говорит. В письмах и звонках и мать, и отец долго расспрашивают про жизнь другого – чувствуется звериная тоска по нашему общему прошлому, когда я ходила в капроновых бантах и мы ездили втроем в круиз по Волге… Почему они развелись – для меня загадка. Мне тогда было всего двадцать, и я не понимала, к чему настолько старым людям менять судьбу? Кажется, дело было в том, что мама не хотела уезжать в страну папиной мечты: ну что ж, он осуществил эту мечту без маминого участия.
– Когда я прочту последний листок из этой пачки, дело раскроется, – самоуверенно сообщила я Шумахеру и тут же вспомнила недавние слова Вадика: «Неужели ты думаешь, что все остальные – дураки? Да над этой загадкой лучшие умы бьются!»
Да ну его, Вадика, вместе с его словами.
О, вот это я тоже давно хотела прочитать. Очень кстати.