Священники по воскресеньям произносили проповеди против Вильгельма Телля.
– Какой добрый отец, – восклицал священник, – какой добрый отец рискнет, для спасения своей жизни, жизнью своего ребенка, своего мальчика, своего единственного дитяти?!
И с удовольствием слушал ропот повергнутых в ужас прихожан:
– Ни один… ни один…
– Где он, этот изверг? Найдется ли среди вас хоть один?! Пусть выйдет! Чтоб все видели его! И с удовольствием видел, что никто не выходил. – Не пожертвует ли, наоборот, всякий добрый отец своею кровью, своей собственной жизнью за свою кровь и плоть, за своего ребенка?!
– Пожертвует! Пожертвует! Всякий пожертвует!
– И что же, возлюбленные чада мои? Прославляется, бесстыдно носится на руках, бессмысленно украшается чистыми, как горный снег, эдельвейсами – кто? Отец жестоковыйный [7] , чудовище без сердца и души, зверь, стрелявший в яблоко на голове своего невинного малютки!
Рыданья женщин и сдержанный ропот негодования мужчин прерывали проповедника.
И все выходили из церкви с христианской мыслью:
– Негодяй!
Авантюрист, зверь, жестокий отец, выродок, трус, враг народа, – Вильгельм Телль должен был жить в ледниках, на вершинах гор.
Внизу, в долинах, его ждал плохой народный прием.
– Попадись только, продажная душа! Этаким бесчестием покрыть всю Швейцарию!
Он сползал с гор потихоньку, только чтобы продать набитую дичь. Есть-то ведь надо!
Вы знаете, что он был хороший стрелок. И кормился довольно сносно, охотясь и продавая горожанам дичь, – пока добрые граждане не распустили про него слух, что он продает мерзлых галок за битых рябчиков.
Это окончательно отвратило от знаменитого стрелка народные симпатии.
Конец его, как я уже вам говорил, был печален.
Лишившись заработков, он завел тир и ездил по ярмаркам.
– Тир для стрельбы Вильгельма Телля.
Он надеялся, что фирма привлечет публику. Но ошибся в расчете. Никто не шел.
Вы понимаете! Стрелять в присутствии Вильгельма Телля! Ну, кто же решится?
Он жил недолго. Умер скоро, истощенный пережитыми волнениями, опасностями, лазаньем по горам, насмерть простуженный в ледниках.
Священник сказал над ним надгробную речь:
– Он был плохим отцом, дурным швейцарцем, заносчивым человеком, мятежником, убийцей и беглым каторжником. Но он умер и, по христианству, постараемся забыть ему и о нем.
Таков был конец Вильгельма Телля, милостивый государь.
– Ну, а его мальчик? Это чудное виденье? Этот сын Телля, с улыбкой стоящий под намеченной стрелой?
– Ну, положим, не совсем с улыбкой. Но летописи и предания сохранили нам подробные сведения и о сыне Вильгельма Телля. Надо вам сказать, что вскоре после известной истории с яблоком, мальчик подвергся смертельной опасности. Гораздо большей, чем тогда, когда он служил мишенью: Телль ведь все-таки был великолепный стрелок! На этот раз опасность была больше. Мальчика обкормили. Вы понимаете, что мальчик Телль возбуждал общую нежность. Среди ребятишек появились даже самозванцы, лжетелли. Даже лжемальчики. Девчонки переодевались мальчиками. Они бегали в чужие деревни и просили у добрых хозяек: