– Э… вы, наверное, Раиса Кузьминична? – вежливо сказал Сергей, глядя наверх.
– Нет, – засмеялась она. – Я – Мария Ивановна.
– Очень приятно, – шаркнул ножкой Сергей.
– Я работаю на кафедре педагогики, – сообщила она.
– Значит, вы – Раиса Кузьминична? – спросил Сергей женщину с несколько лошадиным лицом, что стояла рядом с Хворовым и мыла стену.
– А я – Серафима Петровна, – кокетливо сказала та, глядя на Сергея большими карими глазами.
– Очень приятно, Сергей, – опять раскланялся Сергей.
– Веду историю у ваших иностранцев, – сообщила она, окуная тряпку в ведро.
– А! Значит, вы – Раиса Кузьминична, – догадался он, повернувшись к последней женщине. Она отвернулась от стены и рассмеялась.
– Ты просто маньяк какой-то, – заметил Андрей, догадавшись, наконец, поставить ведро на пол.
– А вот и нет. Я – Маргарита Николаевна, – весело сообщила женщина. Ее прическа была уложена, как у тургеневских барышень, – пышные взбитые волосы увенчивались изящной башенкой наверху.
Сергей обомлел. Эта пара – Маргарита Николаевна и Григорий Иванович Кирюшины – была знакома ему с детства. Он до сих пор называл их иногда тетя Рита и дядя Гриша. Сколько он помнил себя, его родители всегда с ними дружили. Кирюшины были душой компании, потому что были наделены всяческими талантами и очень богатым интеллектом. Он не сразу, но все же пришел в себя и сказал:
– Очень приятно, Сергей.
– Да что вы говорите? – засмеялась она. – Ой, Гришенька, – обратилась она к мужчине с кудрявой шевелюрой, который стоял рядом и нежно смотрел на нее. – У тебя все волосы в побелке, – и она тыльной стороной ладони ласково провела по его голове, запачкав их еще больше. – Это мой муж. Он преподает философию марксизма-ленинизма.
Сергей открыл рот и чуть было не спросил, что это за наука такая. К счастью, он быстро вспомнил, где находится, и вовремя прикусил язык.
– Раиса Кузьминична жарит поросенка, – гордо сказал Николай Васильевич. – И пироги печет. Пойдем потом к нам ужинать.
– Ах, неопытная молодежь, – улыбнулась Серафима Петровна. – Не умеете воду носить.
– А как? – растерялся Андрей. Было задето чувство его профессиональной гордости.
– Если два ведра повесить на коромысло, то в руке можно принести еще третье ведро, – пояснила она. – Вдвоем принесете два лишних ведра – меньше ходить за водой.
– Так у меня и коромысла нет, – сокрушенно развел руками Сергей.
– Гришенька, – нежно позвала Маргарита Николаевна. – Дай им наше коромысло. Сейчас Григорий Иванович вам принесет, – сказала она.
– И наше возьмите, – отозвался молчавший до этого мужчина – видимо, муж Серафимы Петровны. Его лысину прикрывала длинная прядь волос, которые еще росли по бокам и были старательно уложены поперек головы. Они с Григорием Ивановичем направились к выходу.