— Рад за вас, — повторил он.
— Да что ты заладил: рад, рад? И с каких пор мы на «вы»?
— Со вчерашнего дня, — не отводя тяжелого взгляда, заявил Эн-Ферро. — С тех самых пор, как вы напомнили мне о моем положении наемника при вашей особе. Безмерно счастлив, что вам придется в два раза меньше времени провести в этом мире под моей охраной, и обещаю впредь не докучать неуместными замечаниями.
— Знаешь, что неуместно, Лайс? Твой идиотский выпендреж!
— Простите, больше не буду! — рявкнул он, захлопывая за собой дверь.
— Лайс! — Я кинулась следом и тут же растянулась на обледеневшем крыльце. — А-у!
Наверно и в Рыбацком услышали, а Эн-Ферро — тот чуть ли не подпрыгнул.
— Что?! — Только что стоял у дверей в сарайчик, а теперь уже рядом, с радующей сердце тревогой на небритой физиономии.
— Прости меня, — выдавила я сквозь слезы, выступившие то ли от раскаяния, то ли от пронзившей ногу боли. — Я вчера не это имела в виду. Просто ты… А-у-у!
— Вставай уже, болезная, — вздохнул кард, протягивая мне руку помощи.
Одной руки мне не хватило, и ему пришлось задействовать обе, дабы поднять меня, внести в дом и под мой жалобный скулеж уложить на диванчик в гостиной.
— Что болит?
— Душа. А! Ой! И нога. Правая.
Он стянул с поврежденной конечности сапог.
— А-а-а!
— Здесь? — От его ладони пошла волна тепла. — Лучше?
Я неуверенно кивнула.
— Встать сможешь?
— Наверное. А надо?
— Ну хоть пальто сними! — возмутился мужчина, на глазах превращаясь в прежнего Лайса. — Чай будешь, пока горячий? А то нос вон совсем посинел. Шапку тебе зачем покупали, если ты ее не носишь?
Слушая его недовольное, но такое родное ворчание, я с умилением думала, что не в меру заботливый брат все же лучше равнодушного наемника. Интересно, насколько бы его хватило?
— Дура ты, Галчонок, — без обиняков заявил он, появляясь в дверях с наполненной ароматным травяным отваром чашкой. — Я же за тебя переживаю.
Я виновато шмыгнула, подтверждая правоту всех его обвинений (и единожды надетая за весь уже прошедший декабрь беличья шапка и отмороженный нос были тому лишним подтверждением).
— Ну рассказывай, что там с личным ученичеством? Это серьезно?
— То, что я хочу тебе предложить, Галла, очень серьезно.
Тэр Марко и впрямь был похож на медведя: не толстый, но крупный и немного неуклюжий в движениях. Густая шапка седых волос, небрежно остриженная борода и всклокоченный мех широкого воротника довершали образ, создавая эффект повышенной лохматости.
— Хорошо подумай, прежде чем дать окончательный ответ. Предупрежу сразу, если ты согласишься, на ближайшие несколько лет твоя жизнь изменится. И не только в лучшую сторону.