Но я вновь перевела взгляд на близняшек. Девчонки в белых, не по погоде лёгких платьях, стояли и взирали на нас всё теми же огромными глазами. Может быть именно их изумление заставило меня положить ладошку на локоть Райлена?
Украдкой показала сёстрам кулак, вот только очнулись девчонки по иной причине.
— Ведите! — строго сказал маг.
— А… а светлячок, наверное, погасить нужно, — после долгой паузы пролепетала Мила.
— Ага, — поддержала "младшенькая", — а то умертвие заметит…
Я едва удержалась от замечания — мол, не заметит. Глаз у нашего умертвия всё равно нет! А после сообразила — девчонки правильно мыслят, свет может привлечь внимание домочадцев. Пусть между домом и кладбищем целый парк, но рисковать всё-таки глупо.
Райлен раздраженно фыркнул, но светильник всё-таки погасил. Тьма ударила по глазам, и я невольно вздрогнула. А спустя минуту поняла — во тьме видят все, кроме меня.
Первые шаги дались неожиданно легко — неприличная магия Райлена всё-таки подействовала. Но… но потом я споткнулась — ни то о корень, ни то о ветку.
— О, Всевышний! — прошептал брюнет.
Я не то что вскрикнуть, вздохнуть не успела… а он уже подхватил на руки и потащил дальше, в ночную тьму, где поджидает серокожий, усеянный трупными пятнами мертвяк.
— Господин Райлен! — ох, если бы шепот мог убить, он бы… он бы уже раз сто умер.
— Не обсуждается, — прошептал брюнет. Не менее нахальный, чем мои сёстры.
О, Богиня! Теперь ясно, почему желтоглазые близняшки так к нему потянулись. Даже не будучи знакомы, по одному фотографическому портрету поняли — парень из той же породы. В смысле — характер похож.
А он тем временем продолжал:
— Госпожа Соули, я не могу и не хочу смотреть на ваши страдания. Так что потерпите. Если не станете брыкаться, то эта близость… будет приятна не только мне.
С ответом я не нашлась, просто вытаращилась на темноту, которая источала горький аромат парфюма и щекотала дыханьем. Неужели он не понимает, насколько двусмысленно звучат его слова? Или нарочно? Нет всё-таки первое. Ведь Райлен маг, а они… они все с придурью.
Да, именно так — с придурью, и это неудивительно. После десяти лет обучения в закрытой академии трудно остаться нормальным. А если к этому добавить семь лет аспирантуры… Бедный Райлен! Остаётся надеяться, что рано или поздно он всё-таки научится изъясняться по-человечески.
Словно в подтверждение моих мыслей, брюнет резко остановился, шепнул:
— Ваши лошади.
— А… а что с ними? — я почти привыкла к "близости" этого мужчины, но язык всё равно заплетался.
— Их не привязали.
— А…
— Что? — прошептал он.