Когда Сина привалилась спиной к стене, Ферал поставил левую ногу между ее бедер, прижался к ней нижней частью живота. Словно юноша, ни от кого не скрывающий свою страсть. Как это возбуждало.
Он поцеловал ее, его язык решительно раздвинул губы, нырнул в рот. Руки обхватили талию, сомкнулись на пояснице. На несколько мгновений он буквально оторвал ее от земли. Сина уже не могла контролировать ни дыхание, ни сердцебиение. Ее пальцы гладили его спину.
Ферал разорвал объятье, знаком предложил ей следовать за ним. Нырнул в проулок, лавируя между мусорными контейнерами с грацией пантеры. Сина заколебалась.
— Ферал?
Он повернулся, глаза светились в темноте. Потянулся к ней, быстрый, как змея, взял за руку, привлек к себе, завел левую руку ей за спину. Она не сопротивлялась, лишь подставила губы для поцелуя. Свободная рука Ферала уже скользнула ей под блузку, пальцы обследовали грудную клетку, пожимали груди, перекатывали соски между подушечками. Она сладострастно стонала, терлась об него. Его губы творили чудеса. Сине приходилось напоминать себе о том, что надо еще и дышать.
Ферал прижал ее к стене, расстегнул пуговицы джинсов. Его раздувшийся член давил на ее бедро. Ферал уже расстегивал пояс брюк, когда Сину вдруг охватил страх.
— Нет! — она высвободила левую руку, остановила его правую.
В синих глазах Ферала она прочитала вопрос. Что она могла сказать? Что боится трахаться? Так он примет ее за динамистку.
— Нет, Ферал. Не здесь. Не так, — она бросила взгляд на кучи мусора.
Он постоял, задумавшись, потом кивнул. Сунул руку в карман брюк, достал ключ от номера мотеля.
— Когда сочтешь нужным, приходи. Я буду ждать.
* * *
Сина сидела на краю кровати и смотрела на мужчину, с которым, так в свое время ей казалось, собиралась провести всю жизнь. Она знала, что должна ощущать чувство вины, но совесть практически не корила ее за то, что она подводила черту под пятилетними отношениями.
Она изучала знакомые черты, удивляясь пустоте, которая воцарилась в ее душе. Попыталась вспомнить, как хорошо им было вдвоем, до того, как скука и безразличие изгнали страсть из их совместной жизни. Начала болеть голова.
Она закрыла глаза, стараясь сосредоточиться на приятные воспоминаниях, но чувствовала лишь желание, вздымавшееся в ней, как волна двенадцатибального шторма.
Они провели вместе пусть не идеальные, но неплохие годы. Поначалу она и не возражала против долгих домашних вечеров. После бесчисленных встреч и разлук, многие из которых оставляли только страдания, ей даже нравилось не напиваться каждый уик-энд.