Ветилуя (Колкер) - страница 2

Эта жизнь, считай, прошла.

Счастье, что другой не будет.


3

Свидетель ужасного века,

В последнем счастливом краю

Под сенью Союзного Джека

Я жизнь доживаю мою.


Она удалась с оговоркой.

Вздохнут над могильной плитой

Святые Андрей и Георгий,

Заплачет Патрикий святой.

1992


НАД РУКОПИСЬЮ В АМСТЕРДАМЕ


Вставала полная луна.

В белила окунало

Кривую ветку у окна

Над зеркалом канала.

Душа моя была полна —

И знать меня не знала.


Гекаты страшной теплотой

Переполнялись вены.

Творился заговор святой,

Навет благословенный, —

И шар, нектаром налитой,

Катился над вселенной.


Была восполненным звеном

Адамова глагола

Кривая ветка под окном

Гостиницы Аполло.

Точил созвучья метроном

Предвечного престола.


Воды, деревьев и камней

Был сладок гимн хвалебный.

Не выпало мне ласк нежней,

Мелодии целебней.

Языческим началом дней

Дышала ночь в молебне.


Кривую ветку у окна

Размеренно качало.

Я знаю: смерть мою она

В тот час обозначала —

Зато и жизнь была полна

Впервые от начала.

13 февраля 1994


УТКИНА ДАЧА, НОЧЬ


В графском доме коммунальном

Тихим пеньем поминальным

Дверь печальная скрипит,

Светлый мрак в окне чердачном

Привиденьем новобрачным

Соблазнительно скользит.


А в конюшне сопредельной,

Ставшей газовой котельной,

Там, уединенью рад,

Сладкой мыслью увлечённый,

У котла сидит учёный,

Сочиняя самиздат.


Он сидит, нетленку пишет,

Топка ровным жаром пышет.

Вся-то жизнь ему ясна

Сквозь шальные упованья

Под ночные помаванья

Из чердачного окна.

1995

* * *

Б. Х.


Материнскою твердью

Осеняет Глагол.

Между жизнью и смертью

Он тропинку нашёл.


Сладкогласна основа.

Всякий вздох — волшебство

В сочетаньях родного

Языка твоего.


Задушевной свирелью

Отзовётся хорей

Над твоей колыбелью

И могилой твоей.


Пусть невнятны значенья:

Чем случайней, темней, —

Тем страшней приключенье,

Тем добыча верней.


Пусть болгарин Мефодий

И халдейское ША

А заёмных мелодий

Не желает душа.


От себя не отступим

Ни в каком далеке.

Мы страдаем и любим

На родном языке.

1995


* * *

— Ответь, мудрец... — Так начал повелитель,

Но тот не дал закончить: — Погоди!

Ты высоко меня не возводи.

Я не мудрец, а мудрости любитель.


Скажу и я: средь горестей простых

Родной очаг оберегал я честно.

Кем был? Бог весть. Доподлинно известно,

Что я не почести любил, а стих.


Молитвами, созвучьями и сердцем

Живущему — от них не стоит жить.

Нельзя обол у Феба одолжить.

Любви не растолкуешь иноверцам.

1995


* * *

По утрам в полях столько слез,

Что в счастливом этом краю

Сам собою встаёт вопрос:

Так ли жизнь ты прожил твою?


Отпущу собаку с ремня,

В гору медленно поднимусь,

Вспомню тех, кто любил меня,

Попрощаюсь и повинюсь.


Не щедрот я в жизни искал,

А единства и полноты,