Мэри Поппинс ввалилась на кухню через садовую дверь, неся с собой комья грязи и свежий ветер перемен.
— Приношу жертву богам и умоляю о снисхождении! — Фредди выбросил из-за спины руку с чахлым букетиком. — Свистнул в саду ее преподобия.
— Фредди! Незачем…
— Мне не в тягость, кузиночка. Для тебя я готов на любые подвиги! — Сквозь трехдневную щетину проклюнулась знаменитая ухмылка. Кузен сложился пополам в эффектном поклоне, слегка подпорченном жидкой косицей, которая плюхнулась в лужу у его ног.
— Незачем тебе, нахальный самозванец… — я достала вазу для краденого подношения, — шляться у дома викария!
— Тут ты права. — Размазывая грязь, Фредди прошел к столу, рухнул на стул и разом отхватил треть сандвича с сыром и помидорами, дожидавшегося, пока у меня выдастся свободная минутка на ленч. — Влип бы здорово, если б меня застукали под окном служительницы церкви, назовем ее миссис N… — Пауза ради пущего эффекта и очередного куска сандвича.
Будь проклято женское любопытство.
— И что миссис N.?
— Я застал ее за молитвой.
— Фредди!!! — Всякому любопытству есть предел. В мире хватает интимных уголков, куда я не суну свой нос даже под угрозой смерти. Разве что эта часть моего тела сама отправится на поиски приключений, но в таком случае и ответ держать придется ей одной.
— Она умоляла о прощении за совершенный грех. Ревность толкнула миссис N. на неправедный суд над попутчиком в нашей юдоли слез.
— Умолкни!
Не надеясь на послушание драгоценного кузена, я заткнула ему рот кухонным полотенцем. Поздно. Сплетня уже дала ростки, и мой порочный мозг начал разматывать клубок, словно Тобиас, дорвавшийся до корзинки с рукоделием.
Очень похоже на то, что преподобная Эвдора терзается муками совести из-за увольнения Глэдис Шип… Тайная страсть экс-органистки, разумеется, повлияла на решение викарисы… но страсть отнюдь не к Библии, а к мистеру Глэдстону!
Фредди швырнул в меня полотенцем, я поймала на лету, машинально скомкала, приняла за тряпку и как следует вытерла кухонную тумбу между раковиной и плитой. Где-то наверху миссис Мэллой распевала гимн «На смерть Джона Брауна». Похоронный мотивчик резал уши, ложился камнем на душу и жирным налетом — на посуду. Даже вьющаяся зелень в теплице сникла в ожидании нашествия неведомого, но беспощадного жучка-вредителя.
— Что за птичка певчая? — Фредди угостился краснобоким яблочком, которое я припасла себе на десерт.
— Миссис Мэллой.
— Прибавки за эти веселенькие рулады не требует?
— Она влюблена.
— И кто же счастливчик?
— Не твое дело.
Нехорошо, Элли. Можно ли цыкать на свою палочку-выручалочку? Тебе ведь еще просить Фредди об одолжении…