— Спишь на ходу, солнышко?
— Почти.
— Не удалась вечеринка?
— Не то слово.
— Бедная моя.
— Как малыши?
— Покапризничали немножко и заснули.
— Тогда не буду к ним заходить. Вдруг проснутся.
Его улыбка ослепляла даже сквозь полуприкрытые веки.
— А я заслужил награду?
Боже, какая мука! Слезы жгли мне глаза; в горле застрял мерзкий комок. Что может быть чудеснее… чем избавиться от тревог вместе с одеждой и…
А что потом, Элли? Каково тебе будет утром? Нет уж. Сначала вернись в лоно закона, а до тех пор ты — не жена Бену!
Одно хорошо… Есть стимул напрячь мозги, вычислить убийцу мисс Шип и поквитаться с ним и за ее смерть, и за собственные страдания.
— В чем дело, солнышко?
— Прости. — Да здравствует наша безразмерная кровать. Отделив меня от мужа, она неожиданно заняла полспальни и помогла преодолеть искус. — Я тебя слишком ценю и уважаю, дорогой, чтобы заниматься любовью в глубоком трауре.
— Что?
— Я скорблю по мисс Шип. Она умерла несколько часов назад, после приема у Наяды.
— Силы небесные! — Звучный хлопок ладонью по лбу. — Вот идиот! На жене лица нет, а я решил, что ее скука на вечеринке заела. Или мутит от угощения — мало ли, что там могли подсунуть гостям… провизия-то не из «Абигайль»! — Он не острил. Каждый по-своему справляется с шоком. Бену, например, для успокоения достаточно вспомнить о любимом ресторане. — Ужасно… Сердечный приступ?
— Да… Доктор Мелроуз посчитал… записал в свидетельстве…
— Солнышко! — Бен подался вперед, но вовремя понял, что мне не выдержать его объятий. Тонкая натура, а вынужден жить в одном доме с преступницей. — И как же это?.. Глоток пунша — и конец?
— Ее обнаружили в спальне Шельмусов.
— Кто?
— Миссис Мэллой… и я.
— О-о-о…
— Там… все так сложно, Бен. Лайонел объявил о разрыве с Наядой. Собирался жениться на мисс Шип.
— Шутишь?!
— Разве такими вещами шутят? Наяда уже знала. Это был прощальный вечер.
— Ну и ну! Нужно было заранее вызвать «скорую». Неудивительно, что у мисс Шип сердце подкачало. Странно, что у нее одной.
Я опустилась на кровать.
— Ох, Бен… сил нет. Давай отложим до завтра.
— Извини… — Он весь так и лучился нежностью, а я… я стремительно погружалась в пучину стыда и раскаяния. — Больше ни слова об этой трагедии. Сбегаю-ка я на кухню… Стаканчик теплого молочка — то, что доктор прописал!
Меня передернуло. Образ оскорбленного доктора Мелроуза как живой возник перед глазами.
— Нет, не нужно.
— Что ж, тогда спокойной ночи, родная. — Бен нашел мою руку и не отпускал до тех пор, пока сон не забрал его у меня.
А я осталась наедине с темнотой, превращавшей знакомые предметы в злобных монстров из преисподней. Никогда еще мне не было так одиноко…