И нужно же было подумать о грабителях! Разумеется, на память тут же пришло мое недавнее фиаско перед мистером Бладжеттом. Я вздохнула, сражаясь с приступом хронической болезни — безумным желанием немедленно, в пять минут, довести свои формы до совершенства. Как бы это получше провернуть? Сдвинуть стол к стене и заняться аэробикой? Ах да! Ходьба, по утверждению брызжущей оптимизмом телевизионной докторши, — вот панацея от всех бед с фигурой. Решено. Прежде чем развесить пеленки, пройдусь-ка я спортивным шагом до кабинета и снабжу миссис Мэллой газетами для протирки окон.
— Не скучайте, ребятки! Мамочка мигом.
В ответ — умиротворенно-сонное чмоканье. Возражений нет. Я расправила плечи, приняла стойку ходока на длинные дистанции и тронулась в путь по коридору.
Дверь кабинета в Мерлин-корте сработана на века; дубовая, с закругленным верхом, вся в шляпках громадных гвоздей, каких теперь уж и не найдешь. При одном взгляде на них дрожь пробирает. Должно быть, темницу какого-нибудь средневекового замка переделали в стриптиз-клуб, а гвозди распродали, чтоб добро зря не пропадало. Железное кольцо (из комплекта с гвоздями) ржаво скрипит на поворотах, а саму дверь нередко заклинивает, так что приходится как следует наподдать плечом, иначе рискуешь остаться в коридоре.
А кабинет, между прочим, стоит того, чтобы туда заглянуть. Комнатка, правда, небольшая, но очень уютная, с деревянными панелями и деревянными же решетками, прикрывающими глубокие оконные ниши. Темное пятно над камином — вовсе и не пятно, а писанный маслом холст, изображающий древний кельтский праздник. Ничего безобразнее я в жизни не видела, но должно же в доме быть хоть что-нибудь, на чем глазу отдохнуть от прочего совершенства. В этом смысле кабинет у нас безупречен. Здесь общую идеальную картину портит еще один ляпсус — газовый обогреватель ядовито-зеленого цвета, установленный во времена царя Гороха, когда забилась каминная труба.
Запыхавшись от марафонской дистанции, я влетела в комнату с газетой в руках и с порога выпалила:
— Извините за вторжение, не хотела вам мешать…
Ой-ой-ой. Стыд мне и позор. Ощущение такое, будто подглядела в замочную скважину. Миссис Мэллой, оказывается, и не думала трудиться в поте лица. Не урчал злорадно пылесос, в проворных наманикюренных пальцах не мелькала тряпка. Все еще в шубе и при шляпке, Рокси утонула в кресле у камина, безвольно склонив голову и прикрыв неоновые веки.
— Что стряслось?! — Газетные страницы с шелестом спланировали на пол, а я ринулась вперед, по пути хорошенько приложившись бедром к письменному столу.