— Но Даллес в Берне, а Рот и Вирт — в Тессине!
— Тем хуже: длинную связь легче проследить.
Лонг ушел расстроенный. Он был уверен, что Дорн не прав, и в жестоком споре выговорил разрешение встречаться с Ротом на свой страх и риск. Скрепя сердце Дорн пошел на это: он не ждал от Рота самородков, пусть будут хоть крупицы — Центр нуждался и в них.
19 ноября 1942 года начался второй этап битвы на Волге. В 7 часов 30 минут сотни орудийных стволов вспороли воздух снарядами, превратив степь под Клетской в подобие лунного ландшафта. Юго-Западный и Донской фронты, маневрируя, рассекли укрепленные рубежи и, расширяя прорыв, ринулись на юг.
Двумя днями позже Дорн с удовлетворением подвел первые итоги. Вертер через Люси известил, что возле Красноармейска 3 немецких и 5 румынских дивизий смяты и сметены. Штаб 4-й танковой армии едва успел бежать на западный берег; меньше повезло штабистам 5-го румынского армейского корпуса: их пленили в районе селения Перелазовского. «В ОКВ все исполнены пессимизма», — заключал Вертер.
Все эти дни и последующие Люси ухитрялся получать из Берлина по нескольку телеграмм кряду и пересылал их Дорну. Тейлор, точно челнок, сновал между Женевой и Люцерном. Черный от напряжения, он приобрел способность дремать на ногах. Через неделю силы его подошли к пределу, и он сказал об этом Дорну Вместо ответа Феликс положил на стол очередную радиограмму Центра:
«Норд». Срочно проверьте через Тейлора последнюю информацию о решениях ОКВ. Директор.
Тейлор медленно отстранил бумагу.
— Хорошо. Но и Люси измотался…
— Надо продержаться.
— Он это понимает… Глянули бы вы на него — кожа да кости.
Феликс отвел глаза: на это нечего было сказать. Тейлор уехал, выпив полгаллона кофе. Думая о нем и Люси, Дорн избегал смотреть на себя в зеркало — за последнее время он пугающе быстро старел, и знал, что это не только возрастное.
Вечером 11 декабря Тейлор позвонил с вокзала.
— Не сердитесь, Виктор, до вас не меньше часа ходьбы, а дело не терпит.
Язык его заплетался, и Дорн подумал, что Тейлор пьян. В гневе он едва не наговорил Тейлору колкостей и был рад, что успел сдержаться. Шифруя сообщение для передачи радистам, Дорн привел его без комментариев. «Паулюсу. Начинаю завтра наступление, чтобы вас освободить. Рассчитываю на то, что проведу рождество с вами. Гитлер».
За полночь, укладываясь спать, Дорн с благодарностью вспомнил Гесслера. Тейлор передавал, что Адольфу становится все труднее ускользать от своих опекунов: Массон охранял его, как короля. С чем это связано? Неужели ХА считает, что Гесслер в опасности? Или здесь что-нибудь другое?