— Как можете вы это утверждать?
— Все слышали слова короля во время последней охоты. Если бы Ришелье не вернулся своевременно в январе в Париж, то кто знает… Мари де Шеврёз должна быть благодарна кардиналу, что в Бастилии сидит лишь ее любовник, а не она сама. Однако расследования еще не закончены…
Ниниану охватила дрожь. Изящная легкость, с которой Мери Энн рассуждала о смертных приговорах и арестах, напоминала болтовню, которой герцогиня недавно старалась поднять ей настроение. Неужели все здесь лишь видимость и ложь? Лувр вдруг показался ей лабиринтом из противоречивых интересов, тщеславия, жажды власти и коварства. Во дворце Мариво у нее был только один противник. Не совершила ли она глупость, променяв его столь поспешно на блестящее многоголовое чудовище под названием «двор»?
Она дрожала в своем роскошном платье, но холод охватывал ее изнутри. Тепло и сияние, излучаемые сотнями свечей, не могли ее согреть. Все происходящее вселяло в нее страх.
Танец увел Мери Энн д’Этанже от Нинианы, но она без зависти смотрела, как та удалялась от нее вместе с кавалером. У нее появилось время не только обдумать странные вещи, рассказанные девушкой, но и наконец получше осмотреться на придворном балу, собравшем в Лувре всех людей с высоким положением и знатным происхождением. За одним исключением: Ришелье отказался прибыть на бал. Слегка позлить его, как замыслила Анна Австрийская и ее лучшая подруга, не удалось. Ниниана испытала от этого такое облегчение, что на какой-то момент забыла об опасности, подстерегавшей ее брата, и стала просто наслаждаться праздником.
Веселая музыка народных танцев, которые предпочитал король, ласкала слух, а свет от многочисленных свечей отражался от сверкающей одежды и блестящих ювелирных украшений. Невольно начала она отбивать такт носком туфли, пригубив вино из бокала, протянутого ей услужливым лакеем.
Между тем Мери Энн после первых фигур рассталась со своим партнером и быстро вернулась. Она была чрезвычайно рада наконец без опаски поговорить о своем любимом. Ниниана терпеливо выслушивала ее восторженные похвалы достоинствам брата. При всей преданности Люсьену, она, как сестра, с трудом узнавала в идеальном образе отважного рыцаря и сказочного принца, который рисовала мадемуазель д’Этанже, наследника дома Камара. Молодой человек не отличался изысканностью в обхождении с ней и с Дианой, не обладал изящными манерами, вежливостью и красноречием.
— Ниниана! Возможно ли? Это вы?
Глубокий приятный голос заглушил щебет Мери Энн и подействовал на ничего не подозревавшую молодую даму как удар грома среди ясного неба. Ее сердце замерло и кровь прилила к голове. Словно притянутая магнитом, она беспомощно оглянулась и убедилась в своих худших предположениях.