Горлов. Давай, что у тебя?
Хрипун подает бумагу.
(Читает. Пишет.) С кавгруппой связь установили?
Хрипун. Никак нет, товарищ командующий.
Горлов. Почему?
Хрипун. Приняты все меры, думаю, что через денек-два с Петровым связь будем иметь.
Горлов. Смотри, голову оторву!
Хрипун. Все будет в полном порядке. Разрешите быть свободным?
Горлов. Да. Приходи через час ко мне, поужинаем вместе. День-то у меня сегодня вроде праздничный.
Хрипун. Благодарю, товарищ командующий. Разрешите прибыть с поздравленьицем?
Горлов. А что у тебя?
Хрипун. Осталось полдюжины старого коньячку.
Горлов. Ну? Прихвати!
Хрипун. Есть. (Вышел.)
Горлов нажал кнопку. Входит адъютант.
Горлов. Огнев есть?
Адъютант. Никак нет, еще не прибыл.
Горлов. А Колос?
Адъютант. Никак нет. Уж очень сильная вьюга поднялась.
Горлов. Гайдар у себя?
Адъютант. Член Военного совета принимает у себя начальника политуправления. К вам приехал ваш брат, назвался Мироном Ивановичем Горловым.
Горлов. Мирон? Не может быть! Давай его сюда быстро! (Встал, идет навстречу.)
Входит Мирон Горлов.
Мирон, откуда?
Мирон. С неба.
Обнялись, целуются.
Ну, как же ты?
Горлов. Воюем.
Мирон. Такой же, как и был. Здоров?
Горлов. Этого у меня еще хватает.
Мирон. И не изменился, даже не поседел, а ведь не видел я тебя двенадцать лет. Хорош, хорош!..
Горлов. У солдата фасад меняют не годы, а штык, пуля, осколок. Ты что ж так подался? Ведь ты моложе меня на семь лет, и побелел. Что с тобой?
Мирон. Все война. Нам, штатским, трудно. В финляндскую поседел, а в эту — побелел.
Горлов. Поменьше нервничать надо. Бери с нас пример.
Мирон. Не выходит. Разреши курить?
Горлов. Что ж спрашиваешь, кури. Делай что хочешь. У меня все по-простому, интеллигентщины не терплю, все по-солдатски. Кури, пей, крой матом, но чтобы дело шло.
Мирон. Это хорошо, когда дело идет.
Горлов. Почему не писал? Зазнался, Мирон? А?
Мирон. Нет, что ты. Когда кончил институт, я тебе писал, помню, и часто денег просил. Но ты раз прислал и больше не ответил.
Горлов. Ну? Не получал, не получал.
Мирон. А потом послали меня в Америку.
Горлов. В Америке был?
Мирон. Два года.
Горлов. Это хорошо. Ну, как она, Америка, гниет очень? (Смеется.)
Мирон. Меня к Форду послали. Я работал два года в кузнечном цехе, у конвейера, простым рабочим.
Горлов. Во, а я думал — так, посмотреть. Нас ведь тоже посылали когда-то в Германию и во Францию. Германия мне не понравилась. Скука. А во Франции пожили, да! Чего только не видели! Жаль, скоро отозвали. Отлично съездили, отлично. Вспомнить приятно.
Мирон. А я как вспомню фордовский конвейер, так мне и сейчас холодно делается.