Себастьян приложил палец к губам:
– Тихо ты! Еще накликаешь! У меня в последнее время создается впечатление, будто этот тип присутствует сразу повсюду. По крайней мере, тащится за мной, как хвостик.
– Это он может.
– И знаешь, Ржига… Я вот сейчас подумал, и даже стало грустно…
– Из-за Аюпа Бородача? Да ты перегрелся, Басти!
– Погода пасмурная… Так что нет, не перегрелся. Да, грустно из-за Аюпа. Я так думаю, что мы его больше никогда не увидим. Никогда.
Ржига сокрушенно развел руками:
– И этот человек говорит, что я якобы выпил! Это я должен подозревать, что ты выпил! Мы, брешаки, вообще очень подозрительные… Жалеть Аюпа! Ну-у!
– Все-таки он был один из четырех, кто помнит Язык Оборотня… – пробормотал Себастьян. – Девочки уже нет с нами, теперь и несносный бородач-брешак остался там, за горизонтом…
– Кхе-кхе!.. Кгррррм! – оглушительно прокашлялся прямо над ухом Себастьяна кто-то.
И не надо было поднимать головы, чтобы понять, кто это.
– Я подумал, что вам не нужно никуда плыть без меня, – сказал Аюп Бородач, появляясь. – Спрятался на корабле… есть еще укромные места, – таинственно протянул он. – Какого черта я буду торчать там, в Сейморе? Пока доберусь назад до Угурта, меня пять раз заберут в Трудармию. Или утопят. Ух, ух! А зачем тонуть одному, если можно утонуть вместе со всеми вами? Вы ж сами знаете, что ни до чего это гнилое корыто не доплывет – перевернется да потонет во время первой же бури. Ух! А если нам повезет, если мы успеем пересесть на «Громобой» и протащиться через десяток таких бурь – все равно нас сожрут демоны Омута. Говорят, они со вкусом…
– Ты умеешь говорить убедительно! – решительно сказал Себастьян. – Мне уже хочется скормить тебя акулам.
– Или хотя бы попросту выкинуть его за борт, – с чувством поддержал Ржига.
Аюп Бородач отскочил к мачте и воскликнул:
– Если вы хотите меня намочить, так необязательно сбрасывать с корабля. Посмотрите на небо.
Себастьян и его друг детства задрали головы. Тяжелые облака уже проглотили солнце. Под налетевшим порывом ветра сухо защелкали паруса. Совсем близко раздался протяжный вопль боцмана, призывавшего команду к снастям: «Рррифы у марселей!»
– Кажется, небо скоро прохудится, – философски вздохнул Аюп Бородач. – Непогода…
Два человека пришли в Старую гавань уже после того, как «Кубок бурь» ушел в свое невозвратное плавание. Пожилой брешак в длинном рваном плаще, по которому текли дождь и слезы. И высокий статный мужчина, чья дешевая широкополая шляпа не могла скрыть его седых волос. Он сильно прихрамывал, припадая на левую ногу и кривя губы.