Эльм дико заревел, замотал обезображенной дымящейся башкой и судорожно забил хвостом. Он пятился к границе провала посередине пещеры… Три из четырех лап оказались перебиты, а по ледовой поверхности, словно кегли, раскидало оторванные пальцы. Длинные, полупрозрачные, с яркой сеточкой алых вен.
– Добрый огонь вышел, – пробормотал капитан Бреннан, извлекая длинный метательный кинжал. – Ну просто парализует этих тварей… Верно, работает кровь…
Пляшущая в его руках сталь на мгновение замерла, а потом полетела в голову эльма. Кинжал вошел точно в глаз чудовища. Снаружи остался торчать только серебристый шарик, венчавший рукоять оружия.
Эльм вздрогнул всем телом и стал заваливаться на спину, но подоспевший Ариолан Бэйл со всего размаху вогнал клинок прямо в разинутую пасть. Он пронзил язык и заблокировал страшную железу с ядом.
– Отлично! – вырвалось у Инигора Мара, наблюдавшего за действиями своего однокашника.
Так вышло, что последний, третий, эльм, вылезший из ледниковой толщи чуть поодаль от основной группы моряков, оказался с глазу на глаз с Себастьяном.
Воспитанник барона Армина поднял ледоруб. Свое единственное оружие. Время затопталось на месте и съежилось, как от холода. Словно в замедленном действии Себастьян наблюдал, как выворачиваются наружу пласты тяжелого, старого льда, как лезет оттуда уродливая башка с разинутым круглым ртом. И в нее, в эту пасть, легко войдет не то что человеческая голова – а чуть ли не опора нового Тертейского моста. Нет, опорой он все-таки подавится…
Но разве только ей.
Наконец на поверхности ледового плато оказался весь эльм. Этот был покрупнее остальных: чудовище размером с акулу-людоеда, только способное передвигаться по твердой поверхности… Тварь замерла в каких-то полутора десятках шагов от Себастьяна, и тот мог видеть, как течет из пасти зеленоватая слюна и в неподвижных длинных пальцах всех четырех рук, пока что сложенных на груди, пульсирует кровь. То бледнея и становясь желтовато-розовой, то сгущаясь до самых темных оттенков алого.
Такого же алого, как почти человеческие глаза твари.
Ледниковый эльм был недвижен, верно, какие-то три-четыре секунды – но они показались Себастьяну очень долгими. Его спутники скучились вокруг второго чудовища, поливая его огнем, жаля сталью и просто испепеляя взглядами. А вот с Себастьяном так случилось, что он – один – привлек на себя внимание целой особи.
Нетронутой.
Полной сил.
Себастьян поднял глаза и ледоруб – и эльм прыгнул.
Юноша даже не думал о том, что он предпримет в следующие доли мгновения, которые ему оставались. Ноги сами пружинисто отбросили его в сторону, и эльм, разминувшись с ним совсем чуть-чуть, зловонной горой пронесся мимо. Еще катясь по льду, он притормозил верхними конечностями – так, что его мгновенно развернуло в сторону еще не поднявшегося после прыжка Себастьяна. Зверь прыгнул снова, разинув круглую кривозубую пасть…