– Тебе удалось.
– Это да. Но каждый раз, когда мне удается заставить эти серые столбики материализовать мою волю, облечь плотью мой приказ…
– Что? Что?
– Я испытываю ужас. Беспричинный, глубинный. Первородный. Ужас дикаря перед громом, суеверного рыбака перед пучиной. Я ругаю себя за этот страх: все-таки я человек умный и обученный. Смелый, чего уж там… И все равно – никуда не деться.
– То есть… – медленно начал Себастьян, – если Столпы Мелькуинна сделают то, что ты делал на пятачке земли в шатре, в размерах целого материка… Это что же произойдет? Все что угодно? Может измениться климат, горы обрушатся, реки обратятся вспять, да что реки – сам ток жизни в наших телах…
– Ток жизни? Недурно… Это называется обмен веществ, – подсказал мастер Ариолан Бэйл. – По предположениям того же Фаска Аутанама, которые разделяют наши мудрейшие ученые-ланзааты, – среди них и покойный Астуан Пятый, и старший Бреннан, да, больные и старые Столпы Мелькуинна могут влиять на мир не только снаружи, но и внутри нас.
– Подожди! – крикнул Себастьян. – Те, из Северного Альгама, говорили, что чудовища, в которых превращались их родственники и односельчане… Эх! А в наших краях… следы…
– Довольно! – остановил его лучший студент Школы Пятого окна. – Я этого не говорил.
– А как же орден Рамоникейя? Ведь наши люди считают, что это именно они, кемметери, Предрассветные братья – источники их бедствий?
– Не кричи. И не делай слишком поспешных выводов. Вот именно потому, что ты хватаешься за краешек только что открывшегося тебе знания и начинаешь судорожно разматывать этот свиток и попутно давать волю фантазии, – именно поэтому тебе сообщают понемногу. Порциями. Как кормят человека, который долго голодал. Если его накормить вдруг и сразу, он попросту умрет в муках, – помалу успокаиваясь, сообщил мастер Ариолан Бэйл. Говоря это, он рисовал на палубном настиле какую-то жуткую оскаленную морду, в которой сложно было не узнать недавних знакомцев – ледниковых эльмов.
Пока они вели этот занимательный разговор, время от времени перемежаемый экспансивными выкриками, появился Ржига. Он возник незаметно. Босиком, в длинной белой ночной рубахе, он прошелся на цыпочках и поравнялся с беспокойными товарищами по плаванию. Ржига просунул свою хитрую мордочку между головами Бэйла и Себастьяна, сидящих на корточках, и деловито осведомился:
– Че это вы тут рисуете?
– А-а, Ржига… – без особого энтузиазма протянул мастер Ариолан Бэйл. – Брешак нам очень кстати. А ну марш мыть палубу!
– Да уж конечно! – взвился Ржига. – Я, между прочим, каждое утро ну просто мечтаю в рань-раньскую намывать палубу, как же, добрый мастер Бэйл! Просто вы как начали тут орать, так я и проснулся. Я ж в каюте для раненых, отдельно, и меня, как жертву ледяных тварей, нельзя вот так запросто беспокоить. А тем более тыкать носом в какие-то полы, на которых Мелькуинн знает что нарисовано и разбросаны камешки! Мы, брешаки, вообще…