Я была в ужасе. Давно за полночь, мы непонятно в какой безлюдной, буквально дикой местности, промокшие и продрогшие насквозь. Вот только разбойников нам не хватало!
Кларк успокаивал лошадей. Интересно, где он научился? Не на станции ведь? Кристиан, очнувшись от сна, хриплым от выпитого голосом пытался выяснить, что происходит.
Напавшие на нас молодчики так и стояли по кругу с пистолетами. Сколько зарядов у них осталось?! Я попыталась вспомнить количество произведенных выстрелов, но тут же бросила это неблагодарное занятие. Откуда мне знать, сколько всего у них пистолетов?
Вдали второй стеной стояли еще пятеро опустившихся «джентльменов удачи», и один, судя по приличной одежде, – просто джентльмен. Его широкополой шляпы хватало, чтобы заслонить от нас лицо.
– Стоять, не двигаться! – закричал, угрожающе поводя пистолетом вверх-вниз, один из нападавших.
Кларк, оставив коней, спустился вниз и присоединился к нам с Артуром. Затем, шатаясь, сошел и Кристиан.
Анализируя ситуацию, я стояла по щиколотку в грязи под дождем, который уже не казался ледяным. И пока ничего не предпринимала, но внимательно изучала противника. У одного из бандитов был фонарь, который не столько освещал местность вокруг, сколько скрывал от нас головорезов. Кто-то из преступников с ловкостью циркового акробата запрыгнул на лошадь и погнал экипаж в сторону Лондона.
Теперь двое держали заряженное оружие направленным четко на нас, двое других принялись обыскивать моих спутников. Я морально приготовилась к обыску, натянув подаренное кольцо на средний палец, чтобы плотно сидело, но на меня время тратить не стали. Найденные деньги и драгоценности бандиты распихали по карманам, затем подхватили меня и потащили в сторону, туда, где вполоборота к нам стоял господин в шляпе.
Я брыкалась, впопыхах расстегивая мокрую и тяжелую накидку, чтобы подготовиться к наступлению.
Артур
Тщательно все обдумав, я мог сказать с уверенностью, что все происшедшее с нами не простая случайность, а хладнокровная попытка устранения. Выгодная только одному человеку – кузену Гаррету.
Я хорошо понимал, зачем ему это. Пшеница за время войны поднялась с сорока трех до ста двадцати шести шиллингов за квартер. Беднота на селе да и простые горожане до сих пор ужасно страдали из-за высоких цен на хлеб. Когда был проведен протекционистский хлебный закон одна тысяча восемьсот пятнадцатого года, английское общество раскололось надвое. А тех, кто был среди законодателей, не зря стали называть военными спекулянтами. Там делались такие состояния… каких еще никогда не было в истории Англии!