— Ангарный люк! Он открывается! Первый офицер бросился к интеркому.
— Ангар! Ангар! Говорит Коппенейм! Почему открыли люк? Ответа не было.
Джилл нажала клавишу общей тревоги. По всему кораблю завыли сирены.
— Говорит капитан. Говорит капитан. Вызываю главный кубрик. Вызываю главный кубрик.
Ответил голос Катамуры — офицера-электронщика:
— Да, капитан. Слушаю вас.
— Немедленно пошлите людей в ангар. Я думаю, бежал офицер Торн.
— Ты и в самом деле думаешь, что это Торн? — спросил Сирано.
— Не знаю, но похоже на то. Разве что… кто-то другой… Джилл позвонила в больничку. Молчание.
— Это Торн! Будь он проклят! И почему только я не установила переключатель контроля над ангарным люком!
Она тут же послала две группы в ангар и одну в больничку.
— Но, Джилл, — убеждал ее Сирано, — как он мог бежать? Он же еще не оправился от ран, его караулят четыре человека, он прикован к постели, а те, что сидят с ним, не имеют ключей к его оковам.
— Он не обыкновенный человек! Мне следовало сковать ему и руки! Но тогда мне это казалось неоправданной жестокостью.
— Но возможно, вертолет еще не успели заправить?
— Если это так, значит, Сентеш непростительно манкирует своими обязанностями. А такого попросту быть не может.
— Люк раскрылся уже наполовину, — сказал Никитин. По интеркому донесся голос Грейвза:
— Джилл! Торн…
— Как он выбрался? — рявкнула Джилл.
— Детали мне неизвестны. Я сидел в своем кабинете, проверяя качество медицинского спирта. Внезапно раздался дикий гвалт. Крики, удары чем-то по чему-то… Я вскочил, но Торн уже был в дверях. С его колена свисал обрывок цепи от наручников; он тащился за Торном по полу. Должно быть, тот порвал звенья голыми руками.
Он ринулся на меня. Отшвырнул в сторону с такой яростью, что я ударился о стену. С минуту я был оглушен, не мог даже встать. Он вырвал из переборки аппарат интеркома прямо руками! Голыми руками! Я попытался встать, но не мог. Он связал мне руки за спиной и притянул к ним связанные с помощью ремней, снятых с часовых, ноги. Он мог бы и убить меня, запросто переломив мне шейные позвонки. Говорю тебе, у меня до сих пор на теле живого места нет! Но он оставил меня в живых, за что я ему весьма признателен.
Потом мне удалось развязаться, и я заковылял в палату. Все четверо часовых валялись на полу. Двое из них еще живы, но сильно покалечены. Все аппараты интеркома разбиты. Дверь заперта, пистолеты и ножи часовых, стоявших снаружи, исчезли. Я бы и сейчас еще торчал там, кабы не был так ловок по части открывания замков, а сам замок не был бы так прост. Потом я помчался к ближайшему телефону…