Зейн провел ее внутрь. Здание из мрамора, стекла и зеркал выглядело ослепительно. Огромные букеты цветов в высоких вазах, стоявшие на столиках в холле и регистратуре, выстроились в экзотическом карауле.
— Пойдем туда, — предложил Зейн, указывая на вычурный диван, стоявший в углу возле окна.
— Хорошо.
Они сели рядом.
— Лили, давай начнем все с начала. Теперь, когда мы… когда мы стали взрослыми.
— Я не уверена.
— В ком? В себе? Во мне?
— В тебе, — спокойно ответила она.
— А что я?
Лили смотрела ему прямо в глаза. Ей не хотелось, чтобы на этот раз между ними оставались недомолвки.
— Зейн, твое честолюбие не знает предела. Я не уверена, что в твоей жизни найдется место для меня.
Опустив взгляд на ее руки, он увидел, что они дрожат, и догадался отчего. Зейн взял их в свои и нежно поцеловал. Ему хотелось сделать так, чтобы у Лили больше никогда в жизни не дрожали руки. Хотелось видеть ее сильной, уверенной в себе, решительной, а не полной страха. Страха перед ним.
— Лили, я послал к черту все свои представления. Это правда. За то время, что я снова здесь, я многое передумал. Похороны… встреча с тобой… свидание с матерью. Когда я приехал в Нью-Йорк, то изо всех сил старался пробиться. Меня захватило желание преуспеть. Я должен был доказать отцу, что сумею этого добиться. Мне хотелось, чтобы он гордился мною… пусть даже он уже не мог видеть мои успех. — Зейн невольно всхлипнул.
Протянув руку, Лили коснулась его головы. Она пригладила Зейну волосы, отведя их за ухо.
— Говори.
— Я старался все время работать, чтобы не чувствовать, как мне не хватает его… и тебя. Бывали дни, когда я работал до ночи, ни разу не поев. Я рвался вперед.
— И что же теперь?
В ее глазах светились нежность, надежда и заинтересованность, которых Зейн уже давно не встречал. А ведь он причинил ей такую боль. От этой мысли у него заныло сердце. Под предлогом занятости он вычеркнул ее из своей жизни. Когда Лили приехала в Нью-Йорк, Зейн увидел в ней всего лишь ребенка, каковым она, в сущности, и была. Теперь, в свои девятнадцать, она казалась куда более зрелой, чем многие другие.
Зейн взял ее руку и прижал к своей щеке.
— Ты права, Лили. Я ошибался. Мне казалось, что я могу гордиться собой.
— Потому что выплатил отцовские долги?
— Да. Но теперь, глядя в твои глаза… я понимаю, чего лишился. И не хочу снова потерять это.
— О, Зейн! Ты действительно так думаешь?
— Да, милая. Да.
— М не страшно. Я боюсь снова почувствовать себя брошенной.
— Этого не будет. Обещаю. Я больше никогда тебя не оставлю.
Лили неуверенно потянулась вперед и нерешительно поцеловала его. Опасный шаг! Однажды она уже оказалась выброшенной за порог его жизни: волею судьбы, стечением обстоятельств, а может быть, и им самим. Вдруг это произойдет снова? Что, если она опять останется у разбитого корыта?