Грэгори выдернул майку девушки из пояса, и кончики его пальцев начали творить чудеса, наэлектризовывая ей кожу. Он добрался до бюстгальтера, расстегнул застежку, и груди Сьюзен влились в его ладони точно спелые гроздья винограда. Сначала он сжал их до боли, а потом начал быстро поглаживать напрягшиеся соски.
Из груди Сьюзен вырвался не то стон, не то кошачье урчание, она крепко прижалась бедрами к мужчине, ощущая растущее в нем возбуждение.
Грэгори с резким восклицанием откинулся назад и заглянул в лицо девушки. Томно прикрытые веками глаза его потемнели.
— Если хочешь, чтобы я ушел, Сьюзен, — предупредил он, доставляя ей еще больше мучений, — то лучше нам остановиться.
Вспыхнув, Сьюзен лениво улыбнулась в ответ, глаза ее тоже потемнели.
Грэгори наклонился и, подхватив Сьюзен на руки, пошел вверх по ступенькам.
Девушка понимала, что должна воспротивиться. Сделать хотя бы попытку сопротивления. Но она не захотела. Ее уже не заботило, что случится потом. Сейчас она знала только одно: она хочет его. Этого наглого, невыносимого, властного человека, который однажды появился без приглашения у нее на пороге и перевернул всю ее жизнь вверх дном.
Грэгори толкнул плечом дверь, а затем бережно положил на кровать. На мгновение он застыл над ней, обхватив руками, и жар его тела зажигал в девушке такое горячее желание, погасить которое, кроме него, не мог больше никто в целом мире.
Грэгори легко пробежал рукой по горячим ее губам.
— Как вы прекрасны, Сьюзен!
— Если это так, Грэгори, то это потому, что вы доставили мне столько наслаждения.
Он прикоснулся к ней губами, и девушка сначала потеряла дар речи, а потом из ее груди вырвался жалобный вздох, когда он стал быстро покрывать поцелуями ее лицо, подбородок, шею и, наконец, язык, казавшийся факелом, пробежал вдоль выреза майки.
— Не останавливайтесь, — простонала Сьюзен и пошевелилась, чтобы снять майку. Ей хотелось сбросить с себя все до нитки. Но Грэгори схватил ее руку.
— Я сам раздену вас, когда придет время.
Сьюзен откинулась на подушки, разметавшиеся белокурые волосы словно ореолом окаймляли пылающее лицо.
— Не надо откладывать надолго, — слова шокировали ее саму.
Никогда еще она не отваживалась на такое. Ее даже бывало поддразнивали за сдержанность. Как-то она поклялась, что будет подавлять любые желания, прежде чем они успеют овладеть сознанием. Но сегодня любовь разбудила в ней новую, дикую сторону ее натуры.
Мгновение Грэгори оставался недвижим, сдерживаемый последними остатками воли.
— Сьюзен, — с трудом выговорил он. — Если у вас есть еще какие-то сомнения, скажите о них сейчас. Потому что если я возьму вас, то никогда уже не отпущу.