Насчёт линии Сталина – это очень интересный музей.
В Белоруссии явственно ощущаешь, что находишься в независимой от Запада стране, хотя это и Европа. Например, я видел у них в «Доме мастатства», что на человеческом языке означает «Дворец искусств», выставку товаров разных стран. Там были представлены индийские, сирийские товары, ещё какие-то... Где у нас можно хотя бы посмотреть на сирийские товары?
При всём при этом в чужой стране я себя не ощущал. Ни разу за четыре дня я не слышал, чтобы кто-то в Минске разговаривал на белорусской мове – все говорят по-русски. На белорусском говорят только речевые информаторы в метро, трамвае и электричке. Причём когда дают информацию, что, мол, граждане пассажиры, не щёлкайте клювом, а то свиснут ваши гроши, говорят на двух языках, а станции объявляют только по-белоруски. Для кого? Если все русские?
Был такой прикол в час пик на станции Немига – просвиристел там робот: «Паважаемые пассажиры, будьте остарожны двери зачиняются, наступная станция «Фрунзенская». А потом машинист, на русском языке объявил: «Проходим в вагон, освобождаем двери».
Я сам вырос в Набережных Челнах, то есть в достаточно многоязычном городе, и надписи у нас на двух языках висели: дарухане – аптека, рахим итегез – добро пожаловать, зур рахмет – большое спасибо, темир юлл – железная дорога, темир юлл кассалары – железнодорожные кассы, ош хана – столовая, пилмен хана – пельменная.
Но татарский язык – он татарский, он другой – не русский, и понятно, что всё это для татар дублировалось. Но белорусский-то язык – это не другой язык, это русский язык, только многие слова звучат иначе.
Вот такие мои впечатления.
Андрей Трибунский
Президент Чечни усиливает свою власть в России. А его головорезы не слушаются ФСБ
36-летний президент Чечни Рамзан Кадыров обладает непревзойденной властью и авторитетом в этой республике на юге России. Его окружает персональная армия, его охраняют тысячи мускулистых и хорошо вооруженных мужчин, которых зовут кадыровцами. В основном это бывшие боевики, перешедшие на сторону государства и служащие ему сегодня в ходе войны против исламистских группировок. Многие из них в прошлом участвовали в сепаратистской войне против российской армии. Русские узнают кадыровцев по черной форме или по надписи «Чечня» на их футболках. Но самая характерная отличительная черта этих людей – напряженный взгляд на бородатых лицах. Их глаза как бы говорят: «Только попробуй».
Кадыровские боевики часто прибегают к жестоким методам. Известно, что они сосредоточили свое внимание на родственниках боевиков, ушедших в леса, и воздействуя на них, убеждают партизан-исламистов сложить оружие. Работающие в Чечне российские федеральные следователи любят говорить: «Если кто-то вам скажет, что работать в Грозном трудно, не верьте – работать в Грозном невозможно». Если раньше кадыровцы применяли свои жестокие методы только в Чечне, то теперь они начали распространять их и на Москву. Даже в столице эти люди действуют безнаказанно, нанося свои удары в открытую среди бела дня.