Хотя в его словах можно было уловить сомнение, но я поверил. Но через несколько минут шаги неизвестных посетителей заставили нас снова остановиться. До этой минуты мне казалось, что в пещере мы одни — наши голоса терялись в темной дали подземелья, иногда возвращались гортанными вздохами, но все равно мы узнавали их.
Но шаги определенно были чужие, они всегда возвращались позднее звуков голоса. Видимо кто-то шел по нашим следам или стороной, или двигался впереди, но обязательно приноравливался к нашему движению. Однако здравый смысл говорил, что это гул наших ног о почву. Но разве мы могли под землей, во мраке, среди известковых отложений и притом в новом, необычайном окружении подчиниться здравому смыслу!
Качур, такова была фамилия моего спутника, постоял, подумал и вдруг, рванув меня, кинулся вправо.
— Не хочу встречаться под землей с людьми. Кто их знает, какие они.
Он осветил шахтеркой правый коридор, оказывается, мы попали в громадную залу. Ледяные кружева свисали с потолка. Арки, колоннады, барельефы на сталагмитах украшали стены. В темном конце тихо спало озеро, оно казалось застывшим, покрытым тонким слоем первого осеннего льда.
— Стой, да это и есть главный ход. Мы с тобой чуть не заплутались…
Обрадовавшись своему открытию, Качур теперь тащил меня то вправо, то влево. Я часто засвечивал свой электрический фонарь и в его лучах любовался игрой известняка. В каждой зале сталактиты и сталагмиты имели свои особые оттенки.
От прозрачно голубых до оранжевых и розоватых — из них можно было без труда подобрать весь спектр.
Вдруг сзади мы услышали опять таинственные шаги. Мы прижались к толстому сталагмиту, долго прислушивались, выжидали. Наш неизвестный спутник, видимо тоже остановился, шагов не было слышно. Я озлился, выскочил на средину залы и громко крикнул, чтобы люди шли к нам, а не прятались. Эхо ответило мне путаными окончаниями моих слов. Я не успокоился и злобно ударил о подножье сталагмита ногой. Спустя несколько секунд отголоски удара вернулись ко мне. Я топнул ногой три раза — три звука с вибрацией вернулись обратно. Я весело рассмеялся. Разгадка была найдена. В этой пещере звуки по земле возвращались медленнее голоса — видимо они задерживались широкими ступнями сталагмитов.
Известковые пещеры, особенно в районе Кизела, обыкновенное явление. Известняк и доломиты наиболее растворимые вещества. Правда, легче пещеры образуются в гипсах. Но гипсовых пещер на Урале я не встречал, может быть, я недостаточно знаком с Уральским хребтом.
Для известковых пещер наиболее характерны новообразования или так называемые капельники. Это как раз те сталактиты и сталагмиты, которые были передо мной в Вишерской пещере. Поверхность капельников гладкая, блестящая, с матовым оттенком.