В один из вечеров, сидя с коктейлями в руках около переливающегося в свете фонарей бассейна, мы с Антуаном спорили о том, чем русские женщины отличаются от французских. И хотя Антуан вертелся, словно уж под вилами, безоговорочно признавая за русскими женщинами множество достоинств, но, по его словам, француженка сразу выделяется в любой толпе, спутать ее с представительницей любой другой нации невозможно.
—Вот, — радостно зашипел он мне на ухо. — Смотрите! Это идет француженка! О-ля-ля! Возможно ли ее спутать?
Я чуть повернула голову и увидела, что от отеля, грациозно покачивая бедрами, движется в нашу сторону высокая стройная красавица. Может, двадцати, а может, тридцати лет, сказать трудно. Сногсшибательное переливающееся узкое платье вольно являло взгляду обнаженную левую руку, дерзкий разрез на юбке целиком открывал стройную правую ножку. На голове красавицы было что-то вроде чалмы, щедро украшенной черными перьями. Я всегда уважала перья как украшение, поэтому позволила себе мгновение полюбоваться чудесной работой. Потом отвернулась с безразличным видом. Мне ни капли не интересно разглядывать худосочных девиц, увешанных перьями, словно гусыни. У нас у
самих этих перьев — плюнуть некуда. Месье Антуан не разделял мою точку зрения. Он так увлеченно разглядывал даму, что явно не заметил идущего вслед за ней мужчину. Он, кстати, понравился мне гораздо больше, чем дама. Добравшись до бассейна, элегантная пара, сопровождаемая не одним десятком глаз, остановилась.
— Ой, Виталик, какая вода! Я купаться хочу! — заявила вдруг стопроцентная француженка и принялась теребить своего спутника за рукав.
Я рассмеялась, глянув на вытянувшееся лицо собеседника.
— Не расстраивайтесь, Антон! — пожалела его я. — Она просто окончила институт Дружбы народов!
Мужчина у бассейна вдруг повернулся к нам:
— Прошу меня простить. Вы русские?
Месье Антуан с готовностью, но с грустью в глазах затряс головой, хотя именно ему-то головой трясти и не следовало. Теперь он понял, что женщина не одна и вовсе не француженка, в чем он только что был абсолютно убежден.
— Да, Антон, — сказала я. — Жаль, что мы не спорили на деньги! У меня был хороший шанс!
Антуан кивнул и признал:
— Я не прав!
Он повернулся к мужчине и предложил присоединиться к нам. Тот с готовностью подошел, сел рядом и, улыбнувшись, предложил:
— Будем знакомы? Виталий Игоревич. — Он протянул Антуану руку.
— Антуан Дюпре! Это — Алья.
Я вежливо кивнула. Виталий Игоревич обратился к Антуану:
— Вы, вероятно, француз?
Антуан заулыбался и радостно затряс головой. Тем временем Виталий Игоревич довольно откровенно принялся меня разглядывать, видимо, с ходу отметя Антуана как возможного любовника. «Прыток наш мальчик! — отметила я с некоторым удивлением, чувствуя, что потихоньку меняю шкурку девочки-друга на образ стервы. — И чего это я на него взъелась?» Пока Виталий Игоревич с Антуаном обменивались мнениями насчет погоды, отеля и прочей необходимой для первого знакомства информацией, я тоже оценивала гостя. Пришла к выводу, что он хорошо сложен, явно образован, а зубы дают ему стопроцентный шанс стать моделью для рекламы зубной пасты. «Если, конечно, они не пластмассовые», — не удержалась я, медленно, но верно наполняясь желчью.