:
— Ратных накормить и напоить! Уложить спать. Ко мне в горницу угорского вина и еды! Пошли наверх, Иван, время терпит, пусть Митрофан с ним немного повозится. У многих при одном взгляде на дыбу язык развязывается. Заец с дороги одеревенел, может и кнута не почуять. Пусть обмякнет маненько. Сначала тебя послушаю. Не журись, вижу, что крика ждешь! Все одно большое ты дело сделал! Ниточку привез, теперь потянем и весь клубочек распустим. Тут серьезная измена затевалась, в самой Твери-матушке. Я эту заразу каленым-то железом повыжгу!!
После долгой беседы, хорошего вина и сытной трапезы расслабленный Иван едва добрел до избы и рухнул на полати прямо в дорожной одежде. Он не мог видеть, как сразу после допроса Василий отдал приказ, и отряд дружинников полетел в окраинный Ржев, чтоб имать и привезти в оковах тамошнего князька Федора. Ратные поспешили и в разные концы стольного города, чтобы доставить на княжий двор названных Заецем на дыбе людей. Близкие к великому князю бояре с жаром взялись за клубок заговора, в котором состояли отнюдь не простые смертные. Воистину серебро и неблагодарность людская способны толкнуть на самое черное деяние!!
В этом кипении работы и страстей несколько недель пролетело для Ивана незаметно. Он словно запнулся, когда узнал от товарищей по службе, что из Орды вернулся торговый караван и купец Игнатий уже искал его в людской.
— Один? — жарко выдохнул парень, тотчас подумав о Любане.
— Один был, — удивился такому вопросу вой. — В поводыре купчина вроде как пока не нуждается. Просил, чтоб ты поспешал, с утра они дале, на Торжок, отплывают.
Молодой десятник поспешил на берег реки.
Он нашел Игнатия на лодье, спорящего с каким-то тверичем из-за отреза дорогого сукна, привезенного явно из далекой Кафы.
— Ладно, потом урядим! — оборвал новгородец торг к вящему неудовольствию тверского торгового человека, заметив подъехавшего Ивана. — Погодь, паря, сейчас спущусь, тоже хочу на коне проехаться. Страсть как лодья да вода за эти седмицы надоели.
Он нырнул в небольшой домик на корме и вышел оттуда с двумя увесистыми мешочками. При взгляде на них у Ивана оборвалось сердце: он признал в этих кожаных кошелях свои, в которых передавал серебро за выкуп близкого ему человека.
— Не нашел? — тихо спросил дружинник, принимая деньги и машинально перекидывая связанные вместе кошели через седло. Игнатий ответил не сразу. Лишь взобравшись на другого коня, он произнес, не глядя в глаза Ивану:
— Пошто не нашел? Нашел. Да только она сама ехать сюда не захотела…
Подняв наконец голову, купец встретил удивленно-немигающий взгляд.