Она ни о чем не просила и ни о чем не спрашивала, и он ничего не обещал. Нет, ни разу ничего не обещал. Зачем было обещать, если он твердо знал, что все равно она н е р а з л ю б и т е г о н и к о г д а. Просто ему приходило в голову, что она была бы для него лучшей женой.
В комнатах появилась новая мебель: в одной комнате – сервант и круглый полированный стол, в другой – полупустой книжный шкаф. Но паркет по-прежнему был не натерт и выглядел грязновато. Из комнаты вышел Алик, заметно подросший, бледное веснушчатое создание лет одиннадцати в очках на тонком носике. Голову он держал слегка откинув назад и набок, может быть, оттого, что был нездоров, а может быть, так лучше видел через очки. Эта посадка головы и маленький сжатый рот придавали мальчику выражение надменности.
– Мам, я пойду к Андрюше. Мы будем марками меняться, – проговорил он скрипучим голосом и метнулся через коридор к двери.
– Постой! Почему ты не поздоровался с Виктором Георгиевичем?
– Здрасте, – не глядя, бросил через плечо Алик.
Торопясь, отомкнул замок и выскочил, хлопнув дверью.
– Приходи не позже восьми! – крикнула в закрытую дверь Таня. – Воспитанием юноша не блещет.
– Он, наверно, забыл меня. Я давно все-таки не был.
– А даже если пришел незнакомый человек? Здороваться не нужно? – Таня прошла в большую комнату, открыла боковую дверцу серванта и сказала: – Он тебя не забыл.
Из-под кипы чистого белья она достала газетный сверток, развернула и дала Дмитриеву пачку денег. Он спрятал деньги в карман.
– Ну, иди, – сказала Таня. – У тебя же времени нет.
Он вдруг выдвинул стул и сел к полированному столу.
– Посижу малость. Что-то я устал. – Он снял шляпу, ладонью потрогал лоб. – Голова болит.
– Хочешь покушать? Дать что-нибудь?
– А выпить ничего нет?
– Нет… Постой! – глаза ее обрадованно засияли. – Кажется, где-то осталась бутылка коньяку, которую мы с тобой не допили. Помнишь, когда ты был последний раз? Сейчас посмотрю!
Она побежала на кухню, через минуту принесла бутылку. На дне было граммов сто коньяку.
– Сейчас будет закуска. Одну минуту!
– Да зачем тут закуска?
– Сейчас, сейчас! – она снова опрометью кинулась на кухню.
Дмитриев встал, подошел к балконной двери. С одиннадцатого этажа был замечательный вид на полевой простор, реку и темневшее главами собора село Коломенское. Дмитриев подумал, что мог бы завтра переселиться в эту трехкомнатную квартиру, видеть по утрам и по вечерам реку, село, дышать полем, ездить на работу автобусом до Серпуховки, оттуда – на метро, не так уж долго. Таня принесла в стеклянной посуде шпроты, два помидора, масло, хлеб и рюмки. Он налил себе полную рюмку, а Тане – что осталось. Она всегда пила мало, сразу пьянела.