- А дальше?
- А потом он воевал, мэтром стал, а уж как война кончилась, голодно было, начали мы в Паучий ходить, не знаю уж, кто вождя надоумил. А я и за аргаками ходила, и вас, непослушных растила, всяко было, только скучно — никогда.
- И никогда не была больше в своём гнезде?
- Нет, доченька, не была. Да какая я ходунья-то, разве за молодыми угонюсь? А это через перевал, и ещё восьмерик по долине идти, не меньше.
- А как оно называется?
- Тогда называли Глаз Птицы. Говорили, что сверху похоже. Только не знаю уж, кто это смог так разглядеть, сверху-то?
- Мам, вот ты меня отпустишь с Мроганом и я туда пойду и посмотрю, на что похоже.
- Не посмотришь, ириска.
- Мроган, опять с тобой что-то! Да у тебя слёзы? Сынок!.. Ты уж говори лучше, что стобой случилось такое?
- Да не со мной, мам. Селенье твоё… Нет его больше. Только озеро и осталось…
- Значит, ты узнал? По моему рассказу узнал?
- Узнал, конечно! Ты только говорить начала, а меня как камнем по голове! Сожгли там всё. Хассаны сожгли. Давно уже. А ириты ушли, кто живой оставался. Мало, кто ушел.
- А ты что же там делал?
- Лучше тебе не знать, мам. Считай, воевал. Никогда не думал, что ты оттуда! И в Бродах был.
- Ты и сейчас туда пойдёшь?
- Пойду. Там много таких селений. Как могилы. Смотреть страшно.
- Значит ты теперь не с вартаками, а с хассанами бьёшься?
- Всяких хватает, ма! И свои бывают хуже врага. Враг он, хотя бы спереди. Но ты не бойся за меня.
- Как не бояться, сынок? И что ж ты, навсегда туда?
- Не знаю, мам. Вот когда в твоём Глазу Птицы начнут жить ириты, тогда, может и вернусь. Я долины не люблю, горы роднее…
- Ой! Отец! А ты откуда взялся? Напугал! И тихо как подошел-то, разведчик ты мой!
- Да я тут стоял. Слушал. Я ж тебя ещё там, в Глазу Птицы заметил, уж больно ты любила в озере купаться. Без штанов.
- А ты смотрел, что ли?! Вот, срам-то!
- Да, ладно тебе, мать, молодой был. А ты уж больно танцевать шустра! А у Огня, это уж потом, случайно увидел. Привет, сынок!
- Свет тебе, пап!
- Я тут слышал, король какой-то объявился… Не знаю, что за король, но, говорят, дело у него правильное. Я этих хассанов до сих пор терпеть не могу. Чего их наш к себе таскает? Тоже мне, телохранители… Ты, сынок, на меня не дуйся, мне, старому измениться трудно. Думал, сын будет, как у всех. А ты — вон какой! Мне и не тянуться за тобой. Думал второй родится, а тут мать подкачала, опять девка… Да ладно вам драться!.. Щиплются, как гуси дикие… Я тут думал, думал, получается, я дурак и есть, такой сын у меня, гордиться надо, а я рыло ворочаю! По глупости это. Всё хотелось по-старинке, а жизнь, видишь, по-своему.