- А мы отомстили за ребёнка! Ты бываешь удивительно глупым, Мроган! Наверно, стоит запихать тебя в вонючую сеть, или посадить в яму, или просто воткнуть тебе дротик в одно место, ненадолго, чтобы ты понял: всякую дрянь надо уничтожать! Ты что же, жалеешь эти отбросы, которые по-справедливости будут гнить в колодце? У тебя что-то в голове путается, давай-ка я помогу распутать!
Дальнейшая беседа проходила с приложением к телу кларона маленьких острых кулачков, которые вонзались с неожиданных сторон, принося приятную, но ощутимую боль и открывая прямой доступ к его мозгам.
- Ты ощутил себя таким великим, что можешь прощать, так? (удар!) Тебя самого чуть не убили наёмники! Забыл уже? (удар!) Ты пробовал весну и целое лето копать, сажать, убирать, защищать от грызунов то, что придёт и отберёт у твоей семьи какая-нибудь гадина, да?! (удар!) И твой ребёнок (удар!) останется голодным, да?! (удар!) Не один день (удар!), а всю осень (удар!), зиму (удар!), а потом вы все покроетесь сыпью от истощения и болячек (удар!), а весной, когда ты выроешь из тайника те семена (удар!), которые спрятал от семьи, чтобы посадить, (удар!) опять придёт гадина (удар!) и тебе будет её жалко?….
- Сдаюсь, я всё понял, Канчен-Та, я всё понял…
- Нет, ты ничего не понял! Вместе с семенами у тебя уведут жену. (удар!) Ту, которую ты любишь! (удар!) Если только ты знаешь, что это такое? (удар!) А в следующий раз убьют твоего сына железным дротиком в грудь! И он будет лежать на грядках, в которые ты ничего не посадил. Мёртвый! А ты будешь жалеть, что убил гадину не так как надо, да? И так было много чести!
- Ну, прости, ну, что ты, я понял, понял!
- Эх ты, понятливый!
Она уже не била его, а только хлюпала и вытирала слёзы, а Мишка, чувствуя себя полным идиотом, обнял её и успокаивал, пришептывая как мама, ласковые слова, а внутри себя докончил то, что не досказала Канчен-Та, и простая, железная правда этих слов вбивалась в голову клиньями, ходить по которым ему теперь следовало всю свою жизнь.
Конечно, хороши хассаны горделивой своей осанкой, воинским умением, твёрдым отношением к смерти, которой не боятся! Не зря их берут в наёмники. Но сотни поколений обирают пахарей, иритов, слабых только от того, что хотят трудом, а не разбоем кормить свои семьи. И не только иритов, но и другие народы и свой собственный, тоже, потому что их мастера и работники сами живут в нищете.
Юные хассанчики с детства с песнями и сказаниями впитывают психологию грабежа и становятся исконными врагами. Навсегда. Перевоспитывать их нельзя. А наказывать можно. Ярмом, тяжелым трудом. Или смертью. Говорить слова и речи тому, кто гордится историей своего разбойного народа и готов драться за неё насмерть, бессмысленно! Бить и бить! И никакие нюни не должны здесь примешиваться. Грязная работа? Да! Опасная? Прекрасно! Нужная? Тысячу раз — "Да!"