Сейчас Ханна Йорк кружила вокруг повозки, чуть не прыгая от радости, словно яркая птичка в фиолетовом оперении. Энни-пятак и Змеиный Глаз ворочали пианино, пытаясь обвязать вокруг него веревку, чтобы затем поднять с помощью лебедки и спустить на землю. Смех женщины, легкий и звенящий, как серебряные колокольчики, сплетался с искренним звучным хохотом погонщицы. «Они друзья, – подумала Клементина, – Ханна Йорк, Энни-пятак и Змеиный Глаз». Наблюдая за ними и слушая их задорный смех, она почувствовала странную тоскливую зависть.
Клементина повернулась спиной к извозчичьему двору и поднялась по двум прогибающимся дощатым ступенькам к входной двери лавки. Та была слегка приоткрыта, и Клементина толкнула ее, задев пару колокольчиков, которые громким звоном возвестили о прибытии посетительницы. Клементина взглядом поискала коврик, чтобы вытереть ноги, но поняла, что это бессмысленно. Покоробленный пол был немногим чище улицы.
За прилавком, представляющим собой две бочки с рассолом с лежащими на них неотесанными досками, стоял, очевидно, Сэм Ву, увековеченный причудливым почерком на вывеске снаружи. Он посмотрел на Клементину сквозь очки, большая часть которых была скрыта под зеленым козырьком, низко надвинутым на лоб. У него было плоское лицо и черная как чернила борода, такая жесткая и редкая, что подбородок походил на скребницу для лошадей.
Китаец сложил ладони вместе и поклонился, его длинная коса свесилась ниже пояса. Непривычный напевный говор показался Клементине забавным.
– Сэм Ву приветствует вас в своей скромной лавке, мэм. Я ваш покорный слуга. Скажите, чем могу служить.
Клементина облизала губы и сглотнула.
– Сегодня я хотела бы только осмотреться, благодарю вас. Я пока не уверена, что мне может понадобиться.
Никогда Клементина не видела столько разнообразных вещей, собранных в одном месте. В носу першило от сильных запахов керосина и мыла для седел, копченой рыбы и кругов сыра с плесенью. Набор шашек виднелся на стопке сковородок, которую в свою очередь непрочно умостили на сваленных в кучу бочках. Медные фонари были выставлены рядом с мужским бельем, а маленькие баночки красной краски – возле ящиков со свечами Гудвина[7]. Что-то задело ее голову, зацепившись за шляпку. Клементина подняла глаза и увидела свисающую с потолка старомодную ткань из конского волоса. На прилавке рядом с коробкой от пахнущего розами туалетного мыла она заметила пару весов, которые, как знала из романов, использовались для взвешивания золотого песка. Клементина подошла ближе, чтобы получше рассмотреть их, и запах розового масла подхватил ее мысли и послал кружиться вокруг дома на Луисбургской площади. Клементина представила себе лицо матери и крепко сжала маленький мешочек с монетами, спрятанный глубоко в кармане плаща-накидки.