– Полагаю, ты надумал... Наверное, после стольких лет перекати-полем ты хочешь обзавестись собственной фермой?
Зак поймал и удержал ее взгляд, но лишь на мгновение, прежде чем снова отвести глаза в сторону.
– Я довольно долго скитался без кола, без двора. В конце концов от этого устаешь.
Между ними повисла тишина. Тяжелая от гнета многих нелегких лет вдали друг от друга.
– Ма! Ма!
Крики ребенка разрушили напряженное молчание.
– Ма! Смотри! – Младший сынишка ворвался в комнату, неся связку форели и оставляя грязные следы на покрытом промасленным полотном полу. – Мы с Сафро поймали целую кучу рыбы, чтобы ты пожарила.
Клементина заметила, как на лице Рафферти отразилось потрясение, когда он разглядел темные волосы мальчугана, желто-коричневые глаза и улыбку с одной ямочкой на щеке. Этот последний их с Гасом ребенок был настолько похож на стоящего перед ней мужчину, что в первое время Клементина с трудом могла смотреть на сына. Сейчас же она любила его так сильно, что даже делала над собой усилие, чтобы не отдавать младшенькому предпочтение перед остальными детьми.
Клементина положила руку на голову постреленка, пытаясь хоть ненадолго утихомирить его.
– Зак, это брат твоего папочки, твой дядя... Рафферти.
– Папин брат? Правда, что ли? Вот черт! – Мальчик поднял удивленное лицо. – Ты взаправду знал моего папу, когда он был маленьким?
Рафферти присел на корточки, чтобы посмотреть сорванцу в глаза.
– Привет, малявка, – сказал он. – И да, я знал твоего папу, когда он был маленьким. – Рафферти сверкнул на Клементину взглядом, который она не смогла прочесть, и переключился на племянника, рассматривая его. – Похоже, сегодня вечером был хороший клев.
– Не-а, это я хорошо ловлю рыбу.
Рафферти рассмеялся и встал, продолжая избегать взгляда Клементины.
– Гас умер до того, как родился этот рыболов, – сказала она, – но муж часто говорил, что следующего нашего сына хочет назвать в твою честь. Не знаю, как поступила бы, окажись ребенок девочкой. – Каким-то чудом Клементина заставила голос звучать любезно и беззаботно, а губы растянула в улыбке. Сейчас она снова стала жесткой. Жесткой, как Монтана. – Как видишь, сегодня у нас на ужин свежая форель... Если ты останешься, конечно.
Рафферти улыбнулся в ответ, и в его глазах зажегся веселый огонек.
– Ну, Бостон, может, мне стоит хорошенько подумать насчет ужина, – произнес он протяжно, как всегда говорил, когда дразнил ее. – Ты научилась лучше готовить? – Но тут его улыбка померкла, глаза опустели, и Зак снова стал для нее незнакомцем. – У тебя найдется для меня угол – переночевать?