Клементина уставилась на большую кровать в углу комнаты с траченным молью армейским одеялом и бугорчатым желтоватым тиковым покрывалом. Между мужем и женой полагается близость, выходящая за рамки объятий и поцелуев. Нужно делить с супругом постель, ложиться с ним и становиться единой плотью. «Я принадлежу другу моему, и ко мне обращено желание его». Слова – тайные, произнесенные шепотом слова, святые, торжественные слова Священного писания – являлись всем, что она знала об акте любви. Клементина была женой Гаса Маккуина, но пока они не разделяли брачного ложа.
Они долго ехали на поезде из Бостона в Сент-Луис на жестких деревянных скамьях, сидя бок о бок ссемьей немецких переселенцев. Покачивание, чадящие керосиновые лампы и резкий неприятный запах колбасы и квашеной капусты привели к тому, что Клементина провела несколько часов с подкатывающей к горлу тошнотой. А ночью в отеле Сент-Луиса они спали в разных комнатах, поскольку тогда еще не стали мужем и женой. На следующее утро их поженил судья, и из здания суда новобрачные направились прямо на набережную и сели на пароход, который и повез их вверх по реке Миссури в Форт-Бентон.
Ночевали они в помещении какого-то дровяного склада вместе с пароходной командой.
Или в гамаках на второй палубе, укрываясь кусками брезента, что ни в коем разе не обеспечивало уединения…
– Вроде, ты собиралась умыться.
Клементина испуганно обернулась, поскольку не услышала, как открылась дверь. Гас закрыл ее носком сапога. Затем подошел почти вплотную к жене. Он никогда прежде не казался ей таким мужественным, со своим громадным ростом и могучей статью.
– Согласна сделать кое-что для меня, малышка?
Она молча кивнула, затаив дыхание. В соседней клетушке мужчина харкнул и сплюнул, а другой грязно выругался, после чего раздался глухой удар, будто о дальнюю стену стукнулся ботинок. Следом раздалось еще одно ругательство.
– Не могла бы ты распустить для меня свои волосы?
Ее ладони дрожали, когда она подняла руки, чтобы снять фетровую шляпку, простую, черную и безо всяких перьев. Не отрывая от жены взгляда, Гас забрал у нее головной убор и бросил на постель. Одну за другой Клементина вытащила шпильки из прически, и густые локоны упали ей на плечи. Она встряхнула головой, и пряди тяжелой волной пролились ей на спину, захлестнув талию.
Гас провел рукой по волосам, приподнял и позволил падать, наблюдая, как локоны скользят между его пальцев.
– Твои волосы блестят словно масло, Клем, и такие же мягкие. Ты вся мягкая. Мягкая и прекрасная.
Муж опустил голову, и она подумала: