Абдуллах, отец ибн Сины, тревожно следил за миром. Он никогда после приезда своего из Афшины не возвращался на службу но дворец. Служи он там, свеча его жизни давно бы уже погасла на сквозняке политических перемен.
У него осталось две привязанности: красные балхские розы и юноша-сын Хусайн — драгоценная жемчужина, чудом попавшая в его жизнь. Абдуллах понимал это и пока мог, оберегал ее. Жена его, наверное, давно умерла, и То бы были у него еще дети, как принято на Востоке в ладных, любящих семьях, да и Ибн Сина нигде о матери не упоминает. Может, даже умерла она еще в Афшине.
Установившаяся было спокойная жизнь снова разби-яась о коварство военачальников. Нух зовет не помощь Сабук-тегина, который, бросив все, тут же выступает не Балха с огромным войском. Войско это и испугало Нуха, вернее, его везиря Узейра.
— Как вы пойдете к нему, — сказал Узейр, — с куцым своим отрядом? Стыдно, да и пленить может.
И Нух не пошел, чем очень оскорбил Сабук-тегина. Ведь именно здесь, у Кеша, два года назад они обменялись клятвой верности!
— ИДИ! — сказал Сабук-тегин сыну Махмуду, ставя его во главе отряда. — Низложи везиря!
А сам тем временем разбил Фанка. Симджури же И брал с собой в Газну, так спокойнее будет. И снов» все эти события, словно прах, перемещаются в песочных часах, под шорох же их сидит, склонившись над книгами, Вечность: 16-летний Ибн Сина. Его тревожат неспокойные передвижения войск к Самаркандским воротам и обратно, трагическая жизнь дворца, где «кровью смывают кровь», долгая болезнь Нуха, измученного тяжелым правлением.
Нух выглядит стариком в 34 года. Он столько видел смертей, что своей смерти уже не боится. Врачи не могут излечить его. Известный врач ал-Кумра пришел посоветоваться с Хусайном ибн Синой: его уже звали в городе, он много лечил людей в больнице и у себя дома. Знания его восхищают врачей, особенно глубокая интуиция диагноста.
Ибн Сина вылечил Нуха и получил за это разрешение посещать знаменитую библиотеку Самани…
— … которую он после того, как прочитал все ее книги, сжег, — сказал Бурханиддин-махдум народу на площади Регистан.
Толпа загудела. Али вскочил, рванулся к судье и рухнул. Лицо его сделалось белым, ужасом вспыхнули глаза. «Если такой Ибн Сина, и я читал его стихи, то казнят меня! Казнят… — подумал он. — И как назло эмир здесь сидит!»
Въ мне не верите? Не верите, что Ибн Сина сжег библиотеку Самани?! Но так… и современники считали! Вот, — Бурханиддин-махдум открыл старую рукопись и пересказал из нее кусок: Абу Али сжег эти книги, чтобы сохранять все знания и ценности науки дли себя одного и отрезать таким образом другим ученым доступ и этим полезностям…. Это Бай ха ни написал. А он родился черев каких-то лет сто после Ибн Сины.