— Шевелись! — крикнул я.
Один из них зашел мне за спину, а другой замахнулся широко и торжественно.
Я выбил у него меч ударом ноги и тут же, пригнувшись, услышал, как меч второго прошелестел у меня над головой.
— Стоп, — сказал я. — Как был ты, Хач, дровосеком, так и остался. — Я Анч, господин, — невозмутимо ответил тот и шмыгнул носом.
— Пока ты не усвоил, что противник не елка, плевать мне, как там тебя зовут. Вы ни на что не годитесь сегодня. Флум, Барг Длинный, присоединяйтесь. Да не лезьте кучей, дайте друг другу развернуться.
И вдруг откуда-то издалека, покрывая шум дождя, раздался хриплый низкий звук рога.
— Не может быть, — сказал я. — К нам гости. Мечи в ножны, ребята.
Пятеро всадников в черном стремительно влетели в ворота. Посланника я угадал сразу — горделивого всадника на танцующем длинноногом коне. Остальные, в намокших плащах и низко надвинутых капюшонах больше смахивали на нахохленных ворон. Посланник легко соскочил с седла и направился ко мне стремительно и деловито. Мокрые вороны тоже спешились и остановились поодаль, придерживая лошадей.
— Алек, посланник его величества короля Йорума, — отрекомендовался он, откидывая капюшон, словно забрало. У него было белоснежное, точно фарфоровое, лицо, великолепная вороная шевелюра и сумрачные сине-черные глаза. — Я говорю с князем Даном? — осведомился он.
— С ним, — отозвался я.
Он коротко тряхнул влажной гривой и распахнул плащ. Тускло блеснула кольчуга, тончайшая, несомненно, флангерской работы и, несомненно, серебряная. Из кожаного футляра на груди он аккуратно извлек свиток с лиловой королевской печатью и молча протянул мне.
Как и следовало ожидать, это был приказ немедленно прибыть в столицу. Дождь набросился на алые королевские чернила, но прежде, чем они расплылись, успел я прочесть что-то о недозволенном строительстве и об учинившем это строительство чужестранце по имени Перегрин, которого король желает видеть в столице вместе со мной.
— Мне поручено сопровождать тебя и твоего приятеля, — сказал посланник, скользя небрежным взором по верхней галерее. — Мы должны выехать не позднее завтрашнего утра.
Он был молод, но уже твердо усвоил, что посланник должен быть надменным, бесстрастным и говорить всем «ты». И не было на ослепительном фарфоровом лице ни тени сомнения в том, что завтра утром, а может быть, даже прямо сейчас я быстро соберу вещи и, прихватив с собой чужестранца по имени Перегрин, безропотно отправлюсь в путь. Два всадника чуть впереди, два — чуть позади, а во главе кавалькады — он, Королевский Посланник, где же ему еще быть, как не во главе. Он стоял, вскинув острый подбородок и, казалось, все тянулся вверх, будто не хватало ему его роста. А был он почти с меня, ладный, складный и безукоризненный — не посланник, а образец посланника, этакая мокрая статуэтка.