— Ты хотела меня видеть? — Казак подошел к креслу и присел на подлокотник, обняв женщину за плечи.
— У меня есть срочное сообщение… — она сделала паузу. — Но кроме того… я действительно хотела тебя видеть.
Она чуть приподнялась и впилась губами в губы Казака Их поцелуй был долгим и горячим. Клон с трудом оторвался от этого занятия и положил ладонь женщине на грудь.
— Постой. Сначала дело.
— Да… — она дышала возбужденно, и голос ее стал чуть ниже. Прости… я не сдержалась. Ласки этого человека такие пресные… порой я схожу с ума от невыносимого желания бежать куда глаза глядят, лишь бы вырваться из осточертевшего замкнутого круга! Я постоянно думаю о тебе.
— Вокруг немало достойных "бинов". Если тебя не удовлетворяет наш солнцеподобный Отто, ты могла бы воспользоваться ими.
— Мне нужен только ты!
— Клоны не могут иметь привязанностей, — Казак отрицательно покачал головой.
— Так решили люди! Но мы не куклы! Мы те же люди, только иного происхождения! У нас есть чувства.
— У нас нет чувств, Анна, — строго возразил Казак. — Мы слишком рациональны для этого.
— Ты хочешь, чтобы это было так, но на самом деле… — Анна тяжело вздохнула. — Я понимаю, что всем обязана Отто, но я люблю тебя. Иначе я не стала бы тебе помогать.
— Это не любовь, — сурово сказал клон. — Мы слеплены из одного теста, и это делает нас близкими по духу. Почти родственниками.
— Ты не хочешь меня понять, — Анна огорченно взглянула на Казака. Хорошо, думай, как знаешь. Я пришла предупредить: Отто что-то затевает. Сегодня на приеме.
— Это не секрет, — Казак усмехнулся. — Мы с Отто и генералом разрабатывали операцию совместно.
— Нет, я думаю, у Валенштайна есть какой-то другой план, — девушка нежно провела рукой по щеке офицера. — Будь осторожен.
— Ерунда! — убежденно заявил Казак. — Отто не может вести двойную игру. Он вложил в наш замысел просто невероятные деньги.
— Ты думаешь, он не ценит мир на континенте больше всех этих денег?
— Кто? Валенштайн? — Казак рассмеялся. — Будь он русским, я мог бы на миг заподозрить его в патологическом патриотизме, но ведь он американец! Его отечество — деньги. Война принесет Отто баснословные прибыли. Какое ему дело до моральных последствий конфликта в Евразии? Нет, исключено, Валенштайна не может замучить совесть. У него никакой совести попросту нет. Если б она у него была, он вышел бы из игры еще два года назад, когда наш проект только набирал силу.
— И все же я за тебя боюсь. Это… какое-то шестое чувство. Мне не по себе.
— Ладно, — смилостивился Казак. — Иди ко мне… сейчас мы развеем твои страхи…