Радовала его и еще одна мысль. Помнит о них Базун-старец. Значит, ведет их, наблюдает. Сейчас помог, может и дале не станет забывать… Спасибо, Базун, поклон тебе, человече, хоть и умер ты больше тысячи лет назад!
И вдруг померк свет. Каменная плита с неприятным скрежетом легла поверх дыры в потолке; стало темно, как ночью в погребе без свечи.
У многих перехватило дыхание. Вот те раз!
– Сделано крепко, завязано туго, – с досадой пробормотал чародей. – Захлопнулась мышеловка-то!
Если бы он мог видеть, что творится наверху!
А там чародей увидел бы черных всадников, скачущих прочь от пещеры верхом на огромных волках цвета ночи. И неизвестно, рубины ли у них на секирах, изумруды ли. Черные безмолвные всадники прятали оружие под ниспадающими плащами-крыльями. Мохнатые волчьи лапы мягко шлепали по вспаханной сотнями копыт земле.
– Ну, други, разом! И-и-и-э-эхх!
Напряглись мускулы, захрустели суставы. Некоторое время слышалось лишь сопение, потом у кого-то подогнулась нога и живая пирамида рассыпалась, будто песчаный теремок под порывом ветра. Плита, закрывающая дыру в потолке, и на этот раз даже не шевельнулась. Ратники поднимались с каменного пола, отряхиваясь и покряхтывая.
– Не сдвинуть нам ее, чародей, – хмуро молвил Боромир. – Уж больно тяжела.
Повисло мрачное молчание.
– А ежли подземельями идти? Вона ход, точно куда надо, на запад, – спросил Роксалан.
Тарус безмолвно покачал головой, не поймешь соглашаясь или возражаючи. Чикму ответил Боград:
– Пойти – значит покориться чужой воле. Не даром же нас сюда загнали?
– Чародей, а чародей, – сказал в раздумье Вишена, – нас ведь Базун сюда поманил, к пещере этой. Он-то, небось, знает, что делает. Пошли. Семи смертям все одно не бывать…
Тарус кивнул.
– Правда твоя, Пожарский. Да и нет у нас иного выхода. Двинули, други!
Путники стали гуськом, положив руку на плечо переднего. Во главе шел Боград, видевший (или чуявший, кто его разберет) в темноте получше других. Едва углубились в неширокий ход, венед замер и молвил негромко:
– Постойте! Тут есть что-то под ногами. Палки, что ли?
Он присел, шаря перед собой руками. Чуткие его пальцы вдруг нащупали шершавое высохшее дерево.
– Хо! Факелы! Целая уйма!
– Держи огниво! – радостно выдохнул Славута и метнул ему плотный брусок.
Боград и во тьме исхитрился поймать его на лету. Вспыхнул сноп желтых искр; вскоре смолистый факел занялся жарким, почти без дыма, пламенем. От него зажгли еще один.
Пыльные стены хода осветились неровным красноватым светом. Факелов на полу было очень много. Кто догадался оставить их здесь? Как долго пролежали они во мраке, покрываясь прахом и пылью? Вопросы без надежды на ответ…