Беловолосый силач расширил ноздри и упрямо тряхнул головой.
— Отец всегда совершал то, на что другие не решались — так он и добыл себе славу!
Советник скрестил руки на груди.
— Я решительно не согласен! — высказался он.
Сын Каогре усмехнулся:
— Тогда поезжай в лагерь. Давай! Я тебя не неволю.
— Храбрость без ума не дорого стоит, — глядя ему в глаза, произнёс Йнаи.
— Я решил, — только и ответил Ченьхе, твёрдо и уверенно.
Советник болезненно сморщился и уставился куда-то в сторону.
— Это плохо кончится, — наконец, сказал он. — Но я вас не оставлю.
Ополчение размазывалось по земле как жирная весенняя грязь, которую уан никогда не видел, хотя слышал о ней не раз. Линия войска сильно растянулась. Промежутки между авангардом, центром и арьергардом становились всё больше, и это было опасно — две сотни храбрых и стойких воинов сейчас могли бы приостановить наступление трёхтысячного ополчения, а под умелым командованием и с милости Дэсмэр — разгромить врага.
Во время привала уан велел собрать совет на вершине плешивого холма, плоской и длинной. Стоя спиной к старейшинам, правитель смотрел вдаль — на деревеньку у самого горизонта, наверняка покинутую, на ровную как ладонь, унылую, прокалённую Солнцем землю. То было впереди, а позади — летни, суеверные и боязливые, с проворством насекомых покрыли склоны, поросшие колючей сухой травой. Уан сравнил их с последним валом окаменевшего моря — он привык к волнообразному рисунку дюн или холмистым краям, где землю будто обхватил и сжал весёлый великан. Саванна, однообразная, мёртвая, вызывала у Марбе предчувствие близкой беды.
Глухая, давно привычная боль хватала правителя за сердце. Он осторожно прижал левую руку к груди и со счастливой улыбкой представил, как однажды именно сюда — куда-то между совершенными пальцами смертного Бога — войдёт гладко отполированное лезвие ножа.
— Мой повелитель, — робко просипел Голос. — Все, кто мог, собрались. Нет семерых, — он перечислил имена. — Их воины очень встревожены.
— Чем на этот раз? — потребовал уан, оборачиваясь.
Голос ответил далеко не сразу.
— Мы идём по безлюдной земле, — наконец, объяснил он, неловко потупившись. — Ни куста, ни травинки, ни птицы в небесах.
Марбе запрокинул голову. Высь, раскалённая добела, ослепила его.
— Опять, — прошептал он. — Повсюду вам чудятся проклятия да знамения несчастий. Стадо дураков…
Старейшины неуверенно переглянулись. Уан опустил голову и крепко зажмурился.
— И вы тоже? — насмешливо вопросил он. — Успокоят они воинов, как же.
Многие старики помрачнели, но стоило правителю открыть глаза, как они тотчас изобразили угодливое внимание.