— Почему ты сам приехал? — спросил уан на морите. — Я же не просил.
— О, — у мага оказался вкрадчивый, бархатный голос, — я ничего не понял из твоего письма. Переписка с разъяснениями обещала затянуться, а у меня выдалось свободное время. Совет назначил новую Главнокомандующую, и сейчас им несколько не до нашей братии. Если не возражаешь, пока я здесь — хотелось бы забыть о Весне.
Хин наклонился к Хахмануху и, спросив разрешения на мысленный диалог, подумал:
— На каком языке он говорит? Я понимаю его, но это же не морит.
— Не морит, — согласился червь. — Облегченный его вариант: униле — создан для людей и остальных, неспособных изучить настоящий язык Океана.
— Но я же выучил.
— Ты забываешь, — усмехнулся лятх, — что постоянно слышишь его с самого детства. Как по-твоему, кто-нибудь ещё может этим похвастать?
Маг и Сил'ан о чём-то перемолвились шёпотом, затем уан поманил к себе стражников, а гость обернулся к мальчишке и лятху, и Хин рассеянно отметил про себя: было в этом среброволосом человеке что-то необычайно располагающее и приятное. Он тепло улыбнулся, и мальчишка невольно ответил столь же искренней улыбкой.
— А ты, верно, Хин? — спросил маг, подходя ближе. На общем он говорил, сильно растягивая гласные, и чуть слышно шепелявя.
— Да, — вежливо ответил юный Одезри и наклонил голову.
— Я Лье-Кьи, — представился гость. — По вашим обычаям: Льениз. Он много о тебе рассказывал.
Хин смущённо потупился.
— Да, я знаю, что ты очень способный ученик, — довершил маг. — И всегда полагал, что мы недооцениваем чужаков.
— Спасибо, — пробормотал мальчишка.
— Уважаемый Хахманух, — маг подошёл к лятху, — для меня честь познакомиться с вами.
Гребень червя тотчас распрямился, брюхо оторвалось от земли.
— Ну, — всё же неловко ответил он, — я о вас всякое слышал.
Гость лишь улыбнулся вновь:
— Вы же верите своим глазам, а не чужим речам.
Лятх не нашёлся с ответом, маг коротко поклонился и вернулся к Сил'ан.
— Вот льстец, — мысленно сообщил Хахманух мальчишке.
Стражники вшестером вытаскивали из повозки огромную, покрытую защищающим лаком чугунную раму сложного решетчатого строения, затейливо украшенную иссиня-чёрными вензелями. Едва её край заблестел в лучах Солнца, Келеф тихо ахнул. Маг взглянул на него и довольно улыбнулся. Хин нахмурился, в форме рамы ему чудилось что-то знакомое.
— Но… — тихо выдохнул уан.
— Я продал деревню отца в Зиме, — предупреждая вопросы, заговорил Лье-Кьи, — и драгоценности матери. Вещи не имеют значения, когда уже никому не приносят радости. Так что рояль, о котором ты мечтал, теперь твой.