Хин нахмурился:
— Помнится, с разговора я и хотел начать. А сейчас его лучше оставить в покое.
— Нет, — уверенно возразил паук. — Поверь, — добавил он, видя сомнение в глазах человека, — это один из немногих фактов, которые я знаю о Сил'ан. Их нельзя оставлять в покое.
В комнате уана никто не отозвался, зато дверь кабинета отворилась в ответ на стук. Юноша удивлённо заглянул внутрь, не переступая порога.
— Хин, сколько можно меня отвлекать? — поинтересовался Келеф, не поднимая взгляда от каких-то диковинных чёрных рисунков на листах пергамента.
Юный Одезри вошёл, закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
— Чувствую себя дураком, — признался он.
— Почему?
Юноша невольно усмехнулся:
— Сам посуди — что бы я ни делал, всё выходит глупо и неудачно. То же «похищение» — неловко вспоминать.
Келеф искоса взглянул на него:
— И чего ты от меня хочешь?
Хин встряхнул головой:
— Перестань так со мной разговаривать! — раздражённо потребовал он.
Дитя Океана и Лун улыбчиво прищурилось:
— Замечательно, — сообщило оно. — Убирайся.
Юноша выставил перед собой ладони, будто защищаясь:
— Подожди, я не думал приказывать. (Келеф отложил чертежи, поднялся с пола и с угрожающим видом поплыл к нему.) Боги! Мне показалось, ты страдаешь. Глупо, знаю, но я хотел…
Сил'ан остановился, не сводя с человека пристального взгляда. Хин вздохнул и, переборов жгучее чувства стыда, признался:
— Я хотел утешить.
Келеф всё так же молча смотрел на него, юноша внутренне подобрался, готовясь к чему-то ужасному, и не сразу узнал серебристые звуки — уан смеялся, сначала тихо, потом откинул голову, и смех перешёл в безудержный хохот.
Юный Одезри нахмурился, он никогда ещё не видел, чтобы правитель так веселился. Тот отплыл в сторону и сполз по стене, закрыв лицо рукой.
— Значит, я не только дурак, но и посмешище, — сказал Хин сам себе.
Оранжевые глаза улыбались, Келеф покачал головой:
— Теперь я понимаю: это в самом деле ты, юный герой. Но, воистину… — он не закончил фразу и тихо хихикнул.
— Что смешного-то? — хмуро поинтересовался юноша.
— Такое взрослое признание!
Хин присел на корточки:
— Но я и есть взрослый, — серьёзно сказал он. — Правда. Для человека — уже вполне.
Келеф уставился на него как на опасную диковинку.
— Через шесть лет мне будет столько же, сколько было моей матери, когда ты впервые её увидел, — продолжил юноша. — А в моём возрасте она приехала сюда. Я не шучу.
— Хм, — был невразумительный ответ.
— Тебе это не нравится?
Сил'ан неуютно повёл плечами:
— Ты не можешь быть взрослым, — сказал он, наконец.
Хин вздохнул:
— Почему? (Уан молчал.) Тогда давай так: хочешь считать меня ребёнком? Я не против, только не обращайся как с незнакомцем.