Тадонг глотнул ещё. Храп раздражал его, подниматься наверх с бутылкой он не стал — Надани иногда страдала бессонницей и принималась бродить по коридорам. Объясняться с ней летню не хотелось, тем более что женщина могла сорвать на нём злость за события этой ночи. Нет уж, Гебье — ведун, пусть он и отдувается. Тадонгу же хватало своих проблем.
Ругаясь сквозь зубы, он вышел наружу — в ночной холод, под презрительные взоры звёзд. «Осуждайте, сколько хотите, — молча сказал он им. — Посмотрел бы я на вас, если б вы родились людьми. Чай не сверкали бы так».
Он отыскал среди хлама во дворе большой камень, выковырянный из полотна дороги, поставил его у стены — так, чтобы можно было опереться о неё спиной — и сел.
— Как же надоела эта жизнь, — пробормотал он.
Ни бутылка, ни звёзды ничего ему не ответили. Тадонг отхлебнул ещё глоток и закрыл глаза. Он не заметил, как задремал.
— Эй, — разбудил его смутно знакомый голос, — не спи. Прольёшь. Да и замёрзнешь.
Летень приоткрыл один глаз. Перед ним стояли двое стражников.
— А вам чего не спится? — вяло полюбопытствовал Тадонг.
Стражники вели себя не так как обычно: вместо того, чтобы уйти, они переглянулись. Мужчине показалось, они хотят его о чём-то попросить. С каких это пор летни Онни стали считать его достойным большего, чем невразумительное приветствие?
— Слушай, — доверительно сказал один, присаживаясь рядом, — ты ведь видел уана. Расскажешь, какой он?
Тадонг открыл второй глаз.
— Сами с утра увидите.
— До утра далеко, — ответили оба летня и зачем-то вновь переглянулись.
Тадонгу неожиданно стало весело. Он засмеялся и махнул свободной от бутылки рукой:
— Кукла. Идол, — сказал он со смехом. — А нам предстоит делать вид, что он человек, и гнуть шеи.
Второй стражник тоже сел. Мужчина вновь приложился к бутылке и загоготал.
— Кукла? — удивился один из летней.
Тадонг воровато огляделся и поманил обоих стражников наклониться ближе.
— На самом деле, — доверительным шёпотом поведал он, — это чудовище. Разве вы не поняли? Что ещё появляется ночным призраком, а потом принимает обольстительный и жуткий образ? Оно принесёт нас в жертву своему кукловоду и пожрёт наши души.
Первый стражник сглотнул, второй робко спросил:
— А… младенцев оно не крадёт?
— Нет, — взвизгнул Тадонг. — Какие младенцы?! Вы что, не слушали меня? Это совсем другое чудовище.
Летни, хмурясь, покачали головами.
— Мы должны изгнать его, — тем временем гнусаво объявил мужчина. — Пока ещё не поздно.
Он совсем опьянел и принялся что-то бормотать себе под нос.
— Как думаешь, он знает, что говорит? — спросил первый стражник у второго, не опасаясь, что и Тадонг поймёт его слова.