Паутина Колдовского мира (Нортон) - страница 13

В покоях было темно, они не погасили походных фонарей, когда вошли, и в их свете увидели завешенное пологом ложе, рядом с ним сундук и еще один — под окном, за которым гудел штормовой ветер.

— Сигнал! — Саймон мог этого и не говорить, так как один из гвардейцев уже вскочил на стоявший под окном сундук и несколько раз взмахнул походным фонарем, подавая условный сигнал Эннеру Осберику. Если тот был на месте, то, конечно, принял его, и сейчас, возможно, обрубили якоря… Оставалось только ждать, когда известие о приближении судна подымет на ноги весь гарнизон Верлена.

Это тягостное ожидание, это бездействие всем было не по душе. Две небольшие группы, одна во главе с Ингвальдом, другая — с Ункаром, осмотрели ближайшие помещения. Командир сокольничьих сообщил, что они обнаружили по соседству еще одну пустую спальню, которую, в крайнем случае, можно использовать как запасной путь к отступлению.

Время, казалось, тянется нестерпимо медленно. Саймон перебирал в уме все возможные причины провала их операции. Фалька могли предупредить о вторжении, у него тоже хватает разведчиков. Оставалось надеяться лишь на то, что, как уверяла Лоиса, о потайных ходах здесь по-прежнему никто ничего не знает.

— O-oo!.. Наконец-то! — вырвался у кого-то вздох облегчения, немедленно заглушенный громкими криками, раздавшимися у них над головами.

— Началось! — Корис стиснул плечо Саймона и рванулся к двери. — Сигнал о кораблекрушении! Сейчас крысы повылезают из своих нор!..

Терпение, главное — терпение… Терпению Лоиса научилась давно, и сейчас пришло время воспользоваться им, как оружием против страха, который сковал ее, словно холод, и не давал дышать. Терпение и благоразумие — вот все, что осталось в ее распоряжении.

В комнате, где девушку, наконец, оставили одну, было тихо. Она знала, что нет смысла вставать с кресла и пытаться открыть окно или дверь. Полог над ложем был снят. «Чтобы не покончила с собой», — подумала она. Нет, до этого еще не дошло, только не это. Лоиса улыбнулась, но улыбка получилась очень грустной.

Она чувствовала себя разбитой, комната плыла и раскачивалась перед глазами, и это не позволяло Лоисе собраться с мыслями. Есть не хотелось, мучила тошнота, начавшаяся еще на корабле. Интересно, сколько времени она не ела?

Лоиса стала по-детски загибать пальцы, подсчитывая дни. Три, четыре… — пять дней?

Вновь и вновь в памяти навязчиво появлялось лицо какой-то черноволосой женщины, пришедшей к ней еще в Эсе ранним утром, якобы поведать какую-то историю. Что это за история?