— Элла, ты ни в чем не виновата, — повторил Стивен, снова обнимая ее. — Эта женщина — просто симулянтка. Если у нее сальмонеллез, то я согласен съесть собственную шляпу.
— Смотри, как бы тебе не подавиться, — заметила Элла, осторожно высвобождаясь из его объятий. — Я понимаю, Стивен, ты пытаешься мне помочь, но лучше уж смотреть правде в глаза. Флисс заболела, и заболела от пищи…
— Но этого просто не может быть. — Лицо его вдруг прояснилось. — Послушай, Элла, я сидел за столом прямо напротив нее, и, можешь поверить мне на слово, она почти ничего не ела. Когда же она все-таки снисходила до того, чтобы проглотить кусочек, — добавил он почти радостно, — то выбирала то же самое, что ел я. — Стивен торжествующе улыбнулся. — Разве я похож на больного?
— Н-нет, но…
— Никаких «но»! — Он схватил ее за руки и радостно закружил по комнате, пока у Эллы все не поплыло перед глазами. — Я же говорю, эта женщина — прирожденная актриса, помяни мое слово, ее болезнь окажется сущей ерундой.
Как выяснилось, болезнь Флисс оказалась несколько серьезнее, чем «сущая ерунда». — Это опасно, Джек? — осторожно поинтересовалась Элла, чувствуя, как невидимая рука сжимает ее сердце.
— Пищевые отравления часто бывают опасными, — высокомерно произнес Джек. — Твое счастье, что Флисс в надежных руках. Вероятно, ее продержат сутки на солевом растворе, а потом отпустят домой. Если, конечно, дом как источник заразы не закроют на дезинфекцию, — язвительно закончил он.
Элла вздохнула. Несмотря на то что все гости казались совершенно здоровыми, она была почти уверена, что болезнь Флисс на ее совести, хотя Стивен не переставал убеждать ее в обратном.
Для Эллы это был самый тревожный завтрак за все годы ее работы. Она напряженно всматривалась в лица гостей, ища на них малейшие признаки заболевания, бледность или хотя бы нахмуренную бровь. Ничего настораживающего, в конце концов признала она, преодолевая искушение навестить тех, кто еще не встал. Лучше уж оставаться в неведении.
Элла с волнением ждала последствий. Если в течение ближайших двенадцати часов, или суток, или полутора суток, никто не заболеет, она сможет наконец вздохнуть спокойно. А пока Джек замолчал, по-видимому ожидая ее ответа.
— Мне очень жаль, — тихо сказала Элла. Она случайно заметила свое отражение в зеркале и ужаснулась: лицо бледное, а глаза напоминают два больших озера страха. Впрочем, вряд ли это удивительно, учитывая все переживания, вот только странно, что она не чувствует усталости, хотя совсем не спала ночью. — Я…
— Элла, по-моему, ты совсем меня не слушаешь. Но думаю, тебе будет отрадно услышать: вопрос о сальмонелле больше не стоит.