— И это говорит всезнающая экономка, — прошипела она. — «Не видеть зла, не слышать зла, не говорить зла». Да вы просто образец добродетели, миссис Эндрюс-Ватсон?
— Мисс Фоксвуд, при моем характере работы это обычно хорошо окупается, — насмешливо призналась Элла.
— Вы что, угрожаете мне?
Подтекст Флисс не оставлял сомнений.
— Угрожаю? — Элла с трудом удержалась, чтобы не взорваться. Да как она смеет намекать, что Элла опустится до шантажа?! Мерзкое слово, такое же мерзкое, как и деяние, им обозначаемое. Элла отступила еще на шаг и смерила Флисс взглядом с головы до ног, поморщившись с таким видом, словно к ее подошвам случайно прилипла какая-то гадость. — Нет, — возразила Элла ледяным тоном. — По-моему, мне нет необходимости опускаться до угроз, как я уже сказала, это всего лишь вопрос времени.
— Ах ты маленькая…
— Стерва? — подсказала Элла, обнажая зубы в некоем подобии улыбки. — «Не смейся, горох, не лучше бобов», гласит старая народная мудрость. — Она пожала плечами. — По крайней мере, мы хорошо понимаем друг друга.
— Вот именно, — прошипела Флисс, наклоняясь вперед и обдавая Эллу тяжелым ароматом духов. — Лучше вам не забывать свое место, миссис Эндрюс-Ватсон, иначе, поверьте, я буду напоминать вам о нем день и ночь.
— Мадам, — елейно проговорила Элла, — на вашем месте я бы лучше следила за собственными тылами. Когда двери всех спален одинаковы, особенно в темноте, ничего не подозревающий мужчина может совершенно случайно застать свою любящую невесту расточающей милости, которые он заслуженно считает принадлежащими ему одному.
Ничего не ответив, Флисс бросилась прочь — с той скоростью, какую позволяли ее узкое платье и высоченные каблуки. Традиционные бальные платья не для Флисс, ее наряд представлял собой плотно облегающее белое одеяние с разрезом от щиколотки до бедра, почти не оставляющим простора воображению. Впрочем, ей и открывать особенно нечего, не без ехидства подумала Элла, мысленно сравнивая плоскую грудь Флисс со своими щедрыми округлостями. Однако высокие худые женщины в моде и, по-видимому, нравятся мужчинам вроде Джека.
— Что ты наговорила Флисс? Чем ты ее так расстроила?
— Я? — По пути в зал ее подстерегал объект ее размышлений собственной персоной. Элла невинно вскинула брови, но угрожающее лицо Джека предвещало бурю, и она решила, что для одного вечера ей более чем достаточно и одной Флисс. — Я всего лишь напомнила ей несколько пословиц, — холодно призналась она, пытаясь проскользнуть мимо.
Сильные пальцы сомкнулись вокруг ее запястья, лишая возможности к отступлению. Элла опустила глаза, ей вдруг представилось, что она видит не загорелую руку Джека с золотистыми волосками, но кроваво-красные ногти, сжимающие ее руку почти до посинения.