— Да… — Франциска уже не сомневалась в том, что он действительно писал ей.
— И ты ответила, что мне нельзя приезжать, что ты выходишь за Джона…
Франциска устремила на Макса изумленный взгляд.
— Неправда!.. Я… Я ничего тебе не писала!
— Я знаю. С этим разберемся позже, дорогая. И не с тобой, а с тем, кто это сделал. Сейчас я по-детски счастлив, безумно счастлив, и мне наплевать на все. Мне на все плевать, если ты любишь меня.
Он радостно рассмеялся.
О Господи, какое это блаженство — говорить с ним открыто, искренне, ничего не боясь!
— Мне также было нелегко, — сказала Франциска, сочувственно глядя на Макса. — Я пыталась жить одна и быть счастливой. Но… Как ты страдал!.. Я искуплю твои страдания своей любовью до конца жизни! Мне… Прости, если я делала тебе больно.
Эти слова торопливо срывались с ее уст — она говорила в промежутках между поцелуями. Несмотря на свою природную сдержанность, Франциска в этот момент забыла обо всем и была не способна, хотя бы из гордости, скрыть от Макса свои чувства. Этот момент мог случиться позже по каким-либо причинам, но он уже не мог не случиться. Она в этом не сомневалась.
Щедрость ее души помогла им раскрепоститься.
Макс, отрываясь от ее губ, простонал:
— Мне нужно снова ехать за рубеж, проклятье! — Он снова обнял ее. — Только на пару-тройку недель, если повезет. Там сейчас очень напряженно. Если разгорится кровавый конфликт, то, конечно, придется задержаться. Но мы поженимся, как только я вернусь, правда?
Франциска попыталась несколько разрядить атмосферу, накалившуюся до предела от бури их чувств.
— Ты пресытился, милый. Едешь за границу и клянешь себя за это. Другой бы на твоем месте горел нетерпением.
Макс рассмеялся.
— Когда-то и я горел нетерпением. Когда-то, но не теперь. Я ненавижу разлуку. Кстати… Ты хочешь выйти за меня замуж, а?
Франциска не смогла удержаться от смеха.
— Хочу. Больше всего на свете. У меня уже не осталось гордости, пользуйся.
Его страсть вновь накрыла их будто штормовой волной.
— Боже… Ты милая, милая… — Макс откинулся на спинку своего сиденья, не выпуская Франциску из своих объятий. — Надо все обдумать…
— Если мы любим друг друга, этого вполне достаточно.
— Да. Теперь слушай. Я люблю тебя. Год назад я поклялся тебе, что вернусь с именем если и не знаменитым, то по крайней мере известным. Я намеревался так влюбить тебя в себя, чтобы ты поняла, насколько мне было тяжело, когда ты отослала меня… Я руководствовался тогда этим… Я пытался сердиться на тебя, разжигать в себе гнев, но у меня ничего из этого не вышло, потому что я слишком любил тебя, слишком хотел тебя… Я работал только для тебя и… не имел никакой надежды. Я знал, что между нами, возможно, уже ничему не суждено быть. Но теперь мы встретились. И я люблю тебя больше, чем когда-либо.