* * *
Весной 1935 года Рейно выступил в парламенте с предложениями о реформировании французской армии. Он настоятельно предлагал депутатам рассмотреть важнейший, на его взгляд, законопроект о немедленном создании специальной армии в составе шести линейных и одной моторизованной дивизии, резервов общего подчинения и служб, который был с презрением встречен депутатами и почти без обсуждения отклонен большинством голосов. Все попытки де Голля и Рейно найти союзников среди влиятельных людей заканчивались крахом. Их вежливо выслушивали, иногда обещали помочь, но никакого содействия никогда не оказывали.
В октябре 1936 года состоялась знаменитая встреча де Голля и премьер-министра Леона Блюма, назначенного на высший государственный пост четвертого июня 1936 года. Встреча состоялась в тот день, когда бельгийский король Леопольд III заявил правительству Франции, что Бельгия не намерена следовать союзническим обязательствам в связи с тем, что франко-бельгийский союз не обеспечивает безопасность Бельгии.
Леон Блюм, подав руку де Голлю и усадив его в кресло, принялся говорить о том, что идеи о перевооружении армии находят понимание в правительстве Третьей республики.
— Кажется, вы всегда выступали против моих идей? — спросил де Голль премьера.
— Конечно, выступал, — ничуть не смутившись, ответил Блюм. — Но когда становишься премьером, многие взгляды меняются… Кстати, мне хотелось бы узнать ваше мнение относительно того, что произойдет, если Гитлер отважится бросить свои войска на Вену, Прагу или Варшаву?
— Не произойдет ничего неожиданного. В зависимости от обстановки мы призовем людей из резерва первой очереди или из запаса. А затем, глядя сквозь амбразуру наших укреплений, будем безучастно наблюдать, как Адольф Гитлер прибирает к рукам Европу.
— Неужели вы хотите, чтобы мы направили экспедиционный корпус в Австрию, Богемию или Польшу?
— Нет, — проговорил де Голль. — Но если немцы будут наступать вдоль Дуная или Эльбы, мы просто обязаны выдвинуть наши армии на Рейн. Мы должны войти в Рурскую область, если вермахт пойдет на Вислу. Ведь если бы мы были в состоянии предпринять такие контрмеры, этого было бы достаточно, чтобы не допустить агрессии. Но при нашей нынешней системе мы не в состоянии двинуться с места. И, наоборот, наличие танковой армии побуждало бы нас к активным действиям. Разве правительство не чувствовало бы себя увереннее, если бы заранее было к этому готово?
— В ваших словах есть резон, — сказал Блюм. — Было бы, конечно, прискорбно, если бы нашим друзьям в Центральной и Восточной Европе пришлось стать жертвами вторжения. Однако в конечном счете Гитлер ничего не добьется до тех пор, пока не нанесет поражения нам. А как он может это сделать? Вы согласны с тем, что наша система, мало пригодная для наступательных действий, блестяще приспособлена для обороны?